Новые правила философа Якова - [4]

* * *

Философ Яков как-то сказал: «Это не вопрос – может ли подлый человек совершить благородный поступок? Безусловно, может – это еще Достоевский знал. Вопрос в том, нужен ли нам благородный поступок от подлого человека? Зачем он это делает? Своим благородным поступком он все усложняет, вносит смятение – и в этом его настоящая цель. Он хочет быть сложным. Сложное более устойчиво, чем простое. Поэтому стержень борьбы со злом не в том, возможно, чтобы не позволять подлым совершать подлости, а в том, чтобы не позволять им совершать благородные поступки. Пусть они остаются простыми и понятными – скорее сгинут. Да и удивительно мозги прочищаются – когда тебе не дают быть сложным…»

* * *

Философ Чмуро встретил в рюмочной философа Якова. Яков был уже порядком пьян. «Яков, я был в Фонде глобальных исследований, – сказал Чмуро. – Они выделяют грант. На создание философии п-ца». «Как это?» – спросил Яков без любопытства. «Скоро всем будет п-ц, – объяснил Чмуро. – Ядерная война или что-то такое… Как достойно встретить конец? Каковы последние задачи человечества?» «Я могу предложить один пункт, – сказал Яков, наливая себе. – Освободить всех из тюрем. Ну и еще – выпустить майки с надписью: “Свободным я спускаюсь в ад…”» «Неплохо, – сказал Чмуро. – С тюрьмами особенно. Но какой будет акцент? Последняя акция милосердия? Или?..» «Или, – сказал Яков. – Никакого милосердия.

Мы пересматриваем моральные устои человечества.

Эти люди больше не преступники. Философия гуманизма привела нас к ядерному апокалипсису. На хрен ее. Устроим напоследок праздник непослушания. Если мы звери, то давайте перестанем стесняться этого. Если мы уничтожаем себя, то давайте заслужим это…» «На какой процент от гранта вы претендуете?» – спросил Чмуро с уважением. «Ты отдашь все», – прохрипел Яков и упал без чувств на пол.

* * *

Подросток спросил философа Якова, как побыстрее стать взрослым. «Взросление – это как диета, – сказал ему Яков. – Сначала ты жрешь все подряд, потом портишь себе желудок и наконец становишься очень избирательным в том, что ты ешь.

* * *

Философа Якова не часто звали читать лекции, но каждый раз он начинал лекцию с того, что рассказывал свой свежий сон. А потом объяснял, зачем он это делает. «Мудрым я себя ощутил, когда нашел способ быть откровенным и не быть откровенным одновременно. Для этого достаточно рассказать собеседнику свой сон. С одной стороны, рассказывая сон, вы сообщаете нечто глубоко личное и интимное. С другой стороны, не сообщаете ничего. Сон ничего не говорит – у него может быть тысяча интерпретаций. Но доверие вы уже завоевали! И в ответ на ваш пустой сон вам могут рассказать что-то действительно ценное».

* * *

В дурную минуту философ Яков сказал: «Умереть – это обезвредить себя, как обезвреживают мину…» Яков потом счел, что это слишком жестоко по отношению к самому себе, но все же записал в блокнотик…

* * *

Один юноша хотел стать философом, а философ Яков его всячески отговаривал. «О нет, я не боюсь полуголодного существования, – храбро ответил юноша. – Мой дядя работает в Газпроме». «Есть еще одна опасность, – предупредил его Яков. – В результате философского осмысления действительности вы можете прийти к выводу, что миром правит девятиголовый питон с сомнительными моральными установками и без всякой позитивной концепции развития». «Вы поняли это?! – вскричал юноша. – И как вы можете жить после этого?» «Вся моя деятельность, – скромно сказал Яков, – это гуманизация питона». «О, я хочу быть философом…» – с завистью простонал юноша.

* * *

Философ Яков как-то сказал: «Я предпочитаю иметь дело с теми, кто относится к себе так же, как и к другим. Если он считает всех проходимцами, но и себя тоже, – я буду иметь с ним дело».

* * *

Тоскуя о философе Марфе, философ Яков сказал себе: «Каждый уже знает эту мудрость – не стоит пытаться изменить другого человека. Но каждый забывает ее, как только влюбится. Влюбившись, мы сразу начинаем чинить и усовершенствовать объект нашей любви. Как будто наша любовь – это чек на оплаченную покупку и теперь у нас есть право делать с товаром все что угодно».

* * *

«Я уже немолод, – подумал философ Яков. – Пора думать о последнем акте. Каждый – автор своей пьесы, но финальную сцену, если вы не самоубийца, напишете не вы. Правда, ваш соавтор удивительно однообразен. Он не талантлив, что ли?.. Очень маленький репертуар для финальных сцен. Старость, болезнь, несчастный случай… И все. Графоман. Как если бы директор студии дал вам денег на ваш необыкновенный фильм, но выторговал себе право самому снять последний эпизод…»

* * *

Философа Якова спросили, верит ли он в Бога? «Одно время очень верил, – сказал Яков. – А потом у меня начались разборки со Всевышним. Я предложил Ему разобраться – что во мне Его, а что мое? Но Он был жесткий переговорщик и требовал все себе. Тогда я тоже повел себя жестко – сказал, что все – мое. И на этом мы прекратили переговоры. Каков статус наших отношений сейчас – я не знаю…»

* * *

Философ Яков и философ Чмуро хоронили одного философа. Стояли у могилы. «Надеюсь, его душа теперь обрела покой, которого он все время искал», – важно и грустно сказал Чмуро. «Вы ошибаетесь, – сказал Яков. – Тот сгусток энергии, который от него остался, вовсе не ищет покоя. Он ищет драки за справедливость, ищет войны со злом. Ибо такова была истинная, спрятанная суть покойника. То, что вложил в него Бог, – это к Богу и вернулось теперь. А его несчастье при жизни было в том, что он не мог раскрыть это в себе. Тот, кто при жизни держал в руках то, что потом улетит в небеса, тот и жил не зря».