Новые парижские тайны - [33]

Только через два часа Месторино объявляет:

— Так оно и было! Второй раунд закончен.

— Но позвольте! — восклицает комиссар. — Свидетели утверждают, что Трюфем вам не доверял и ни за что не оставил бы неоплаченный вексель. Человек вы неплохой, нам это известно. Но дела у вас шли неважно. Трюфем держался с вами некорректно, поскольку вы не соблюдали сроки платежей. Тем утром он стал вам угрожать, а вы, будучи по натуре импульсивным, ударили его кулаком…

Допрашивающие уже несколько раз сменили друг друга. От усталости слипаются веки. Голова Месторино вот-вот упадет на край стола. Ему предлагают найти в кодексе статью о непредумышленном убийстве…

Месторино сражается. Соглашается. Отрицает. Отказывается от показаний. Понятия ни о чем не имеет. И тут запах еды, который наполнил комнату, заставляет обвиняемого сломаться — морально и физически.

— Ну да, да, я его ударил!

Третий раунд! Кабинеты заполнились. Улей уголовной полиции гудит. Хлопают двери. Текущие дела идут своим чередом; в коридорах слышатся голоса.

— Лучше уж признаться до конца, старина. Все мы устали. Ты ждешь Трюфема. Тебе позарез нужны деньги. Оружие для удара наготове.

Одна и та же фраза повторяется в сотый раз, и Месторино, сделавшийся на восемнадцатом часу допроса совершенно белым, как-то оседает, прячет глаза.

— Давай, подпиши, и дело с концом!

Подписал. Укрепления взяты. На набережной дез Орфевр такой допрос называется «карусель».

Знаете ли вы, кого Месторино звал в тюрьме, когда ему было плохо? Знаете, кто его подбадривал? Инспектор, который вырвал у него признание.

5. Сегодняшний убийца: от хулигана-малолетки до мелкого буржуа-убийцы

Когда люди думают о набережной дез Орфевр, в памяти у них невольно встают кровавые картины — ведь по сложившемуся мнению, полиция занимается в основном поисками убийц. Не стану утверждать обратное, однако верно одно: не профессиональные преступники доставляют полиции больше всего хлопот. Кроме того, на набережной дез Орфевр бытует аксиома, которую любой может процитировать, не раздумывая: «Все убийцы — дураки». На первый взгляд это всего лишь острота. Но стоит над ней немного задуматься, и вы убедитесь, что это не так.

Убийца убивает, чтобы украсть, получить наследство или страховую премию — не так ли? Дело это грязное и гнусное; топор, нож или револьвер, лужи крови, следы, запачканная одежда, всеобщее осуждение, и в результате — почти наверняка гильотина. С другой стороны, аферист, международный мошенник, жулик, подделывающий денежные документы, и даже карманник тоже добывают деньги, но никого при этом не убивают. Следовательно, умный убийца может сделаться аферистом, и лишь глупый аферист может скатиться до убийства.

Доказать это очень просто, если взять в качестве примера молодого негодяя, который убивает мелкую торговку, спящего старика-фермера или калеку-привратницу, а через полгода, идя на казнь, еще и хорохорится. Такие типы полиции хорошо известны. Расследование их преступлений почти никогда не представляет трудностей. Чаще всего они оставляют следы. После преступления их всегда находят, бледных и нервных, в их любимом бистро. И почти всегда они выдают себя, платя украденными деньгами.

Часто им нет и двадцати. Они завсегдатаи на танцульках, где любят вытаскивать пружинный нож. Они даже не отдают себе отчета в том, что хозяин бистро, который стремится поддерживать хорошие отношения с властями, первый скажет инспектору:

— Знаете, этот Деде… Надрался тогда как сапожник и вот уже второй день всем ставит…

Я сказал бы, что все это происходит в тесном кругу. Полиция знает практически всех темных субъектов. Знает она и их подружек, которые каждую неделю наносят полиции визит. Среди них много осведомительниц.

— Попробуй узнать, не ранен ли Деде в правую руку?.

Полиции уже известно, что во время борьбы со своей жертвой убийца был ранен.

— Интересно, как это я узнаю?

— А ты постарайся!

Женщина старается. На следующий день она снова в уголовной полиции.

— Вы были правы. У него там порез.

И вот двое инспекторов идут и спокойно берут Деде у стойки, где он по обыкновению пьет аперитив.

— Без шуток, слышь-ка! Нужно у тебя кое-что спросить…

Деде уже раз десять был на набережной дез Орфевр, но по всяким пустячным поводам. Он чувствует здесь себя как рыба в воде. Смеется, кивает знакомым инспекторам.

— Садись. И не выпендривайся. Сразу хочу сказать: ты влип и на этот раз не выкрутишься.

— Шутите!

— Всем известно, что ты прикончил старуху на улице Кюстина.

— А что, там были все?

— Заткнись! Говорю тебе, ты влип. Тебе остается попробовать спасти свою голову, если только это возможно.

Деде с ухмылкой показывает, что его голова еще прочно держится на плечах.

— Ну и шутники же вы все!

— Ты ее убил, признавайся!

— Нет!

— Признавайся! У нас есть доказательства.

— Неправда!

— Ошибаешься, парень. Вообще-то мы здесь знаем, что малый ты неплохой. Но очень уж любишь бахвалиться. Тебе хотелось удивить Нини и дружков. Только вот кому придется худо — дружкам или тебе?

— Я ничего не сделал.

— Значит, мы тут дураки или лгуны?

— Я этого не говорил.

— Если бы ты вел себя хорошо, можно было бы попробовать тебя спасти. С ловким адвокатом…