Новые Мстители: Побег - [36]

Наташа снова вспомнила прикосновение Клинта к шрамам у нее на руке и остановилась. Что оно значит, это прикосновение? Она могла поклясться, что чувствовала нежность или нечто похожее. Должно быть, еще один способ лишить ее бдительности. Она сама использовала такие уловки бесчисленное количество раз. Тем не менее Наташа все думала, искренний ли это был жест.

Кто-кто, а ты, наверное, ни за что не распознаешь искренних чувств. Именно так. Из самых простых соображений шпионского ремесла следовало, что нельзя подпускать к себе этого человека, иначе дело могло кончиться чем-то похуже разбитого сердца. Такой искусный стрелок вполне способен убить и в упор.

Наташа остановилась и посмотрела на компас. Черт подери! Она снова сбилась с курса. Повернув голову в нужном направлении, девушка заметила приближающееся пятно света, похожее на светлячка. Она пустилась бегом, но в темноте врезалась в дерево. Двигаясь более осторожно, она увидела, что в ее сторону движется еще одно светлое пятно, и теперь услышала характерный свист стрелы в воздухе.

Соколиный Глаз! Наташа подумала, что надо спрятаться, но лучник сбил ее с ног, не успела она пошевелиться.

– Что такое, Наташа? – спросил он, прижимая ее запястья и ноги к земле. – Не спится?

Либо у него были контактные линзы, разработанные Старком, чтобы видеть в темноте, либо он обладал отличным ночным зрением. Наташа попробовала вырваться, но постепенно обмякла, поняв, что он все равно сильнее.

– Извини, встала и не хотела тебя будить.

– Какая забота.

Наташа приподнялась и ударила его головой в лоб. Они покатились по земле, стараясь отвоевать преимущество. Когда они остановились, Наташа прижала Глок к виску Клинта, а он приставил ей к горлу нож.

– Патовая ситуация, – констатировал мужчина. – Чуть напряжешь мышцы, вскрою тебе яремную вену.

– Чуть двинешься, вышибу тебе мозги.

Идеальное противостояние; вот если бы они еще не лежали на земле, так плотно прижавшись друг к другу, что Наташа чувствовала каждую мышцу рельефного тела лучника.

– Расскажешь, зачем сбежала из лагеря? Или избавить тебя от необходимости врать, что ты не собиралась вернуться к Лайкосу?

– Я на него не работаю. Пока что. Но с каждой минутой такая перспектива выглядит все более привлекательной.

– Полагаю, ты хочешь, чтобы я убедил тебя, что мы лучше? – Клинт улыбался, но его взгляд был холодным и жестоким. – Леди, считаю до трех, убедите меня, что не собираетесь выдавать нас Лайкосу и что нужно оставить вас в живых.

– Какой смысл что-то говорить, если ты уже все решил?

– Один.

Наташа лихорадочно вспоминала хитрости и борцовские трюки.

– Два.

Она хотела бы не ощущать его тело своим. Она хотела бы не помнить его мягких прикосновений у костра.

– Три.

Их мышцы одновременно напряглись, а потом все случилось так быстро, что Наташа толком не поняла, кто кого поцеловал. Она знала только, что его руки запутались в ее волосах, ее ногти впиваются в его плечи и он целует ее так страстно, что по спине бегут искры, пронизывая каждый дюйм ее тела. Они снова боролись, но на этот раз гнев уступил место чему-то иному. Или, возможно, все это время гнев был лишь маскировкой. Они не проявляли друг к другу нежности. Они и о себе не заботились, перекатываясь по неровной земле и срывая одежду, мешавшую прижаться сильнее.

В последний момент Клинт, засомневавшись, всмотрелся в ее лицо:

– Наташа. Ты этого хочешь?

– Нет, – ответила она в знак того, что не искала этого. Он отстранился, но девушка схватила его и со злостью сказала:

– Да. – И повторяла это слово вновь и вновь, пока он не схватил ее с той же страстью. Он пытался поцеловать ее, но Наташа сильно укусила его за плечо. Ни разу ее план соблазнения врага не выглядел подобным образом. С Алексеем тоже было нечто иное. Это же было что-то новое, такое же первобытное и опасное, как лес вокруг. Крошечной частью ее мозга, которая все еще функционировала, Наташа понимала, что, если ее съест какая-нибудь глупая рептилия, поделом ей.

Когда ощущения практически полностью захлестнули ее, Клинт прикрыл ей затылок, не дав удариться о твердую землю, и снова поцеловал; больше думать Наташа была не способна.

КЛИНТ пытался вспомнить, когда в последний раз делал что-то настолько же глупое. Может, в детстве, в приюте при лютеранской церкви Айовы, когда, устав от того, что у него воруют немногочисленные вещи, он вскопал муравьиное гнездо и бросил насекомых в постель Эрику Грегерсону? Или уже в цирке, когда подростком напился, вышел в таком состоянии на сцену и попытался выполнить прыжок? Или, может быть, в начале блестящей преступной карьеры, когда он пытался успокоить золотистого ретривера, не причинив вреда, и остался с тридцатью швами на руке и тюремным сроком?

«Нет», – подумал Клинт, когда первые лучи рассвета просочились сквозь листья, осветив изящную спину Наташи, поправлявшей одежду. Нет, ничто не сравнится по безрассудности и беспечности с этой глупостью. Он глубоко вздохнул, пытаясь придумать, что сказать, а затем осознал: Наташа стоит к нему спиной. «Боже». Она глянула на него через плечо, и они оба метнулись за своим оружием.