Новые Миры Айзека Азимова. Том 2 - [41]

— Откуда тебе известно, что на планете Римбро нет жизни? — проворчал Мишнофф.

— Двууглекислоуглеродная атмосфера.

— Но предположим… — Бесполезно. Мишнофф так и не осмелился высказать свою мысль и, запинаясь, закончил: — Предположим, что растительная и животная жизнь каким-то образом все-таки получают свое развитие в двууглекислоуглеродной атмосфере.

— Такого пока нигде не наблюдалось.

— В бесконечности миров… всякое может случиться. — Он закончил шепотом: — Должно случиться.

— Раз на дуодециллион[2], — обронил Чинг, пожимая плечами.

Прибыв наконец в преобразовательный пункт и воспользовавшись грузовым преобразователем, они отослали свою машину (прямо на стоянку Римбро). А вслед за машиной и сами вошли в вероятностную модель Римбро. Сначала Чинг, затем Мишнофф.

— Красивый дом, — с удовлетворением заметил Чинг. — Очень красивый образец. Хороший вкус.

— Слышишь что-нибудь? — спросил Мишнофф.

— Нет.

Чинг неторопливо прошел в сад.

— Эй! — крикнул он. — Краснокожие Род-Айленда. Поглядывая на стеклянную крышу, Мишнофф последовал за ним. Солнце выглядело точно так же, как и на триллионе других Земель.

— Здесь была бы вполне вероятна растительная жизнь на стадии зарождения, — рассеянно произнес он. — Возможно, сейчас происходит постепенное выпаривание двууглекислого углерода. Компьютер вряд ли узнает об этом.

— А чтобы зародилась животная жизнь, понадобится, по-видимому, миллион лет, и еще миллион лет, чтобы она вышла из океана.

— Не обязательно. Эта модель может развиваться своим путем.

Чинг положил руку на плечо компаньона.

— Все это пустые измышления. Когда-нибудь ты мне расскажешь, что тебя беспокоит на самом деле, вместо того чтобы просто намекать. Тогда мы сможем помочь тебе разобраться в собственных мыслях.

Досадливо хмурясь, Мишнофф увернулся от обнимавшей его руки. Терпимость Чинга всегда действовала ему на нервы.

— Давай обойдемся без психотерапии… — начал было он, на внезапно замолчал. — Слушай! — прошептал он затем.

До них донесся отдаленный рокочущий звук. Звук повторился.

Они установили в центре помещения сейсмограф и активировали силовое поле, которое проникало глубоко вниз и было накрепко связано со скальным основанием. Оба наблюдали за дрожащей стрелкой, регистрирующей толчки.

— Одни поверхностные волны, — проговорил Мишнофф. — Очень неглубокие. Источник колебаний явно не подземный.

Чинг заметно приуныл.

— Тогда что же это может быть?

— Думаю, — сказал Мишнофф, — что хорошо бы нам выяснить это. — От дурных предчувствий его лицо посерело. — Нам придется взять еще один сейсмограф и разместить его в другом месте. Тогда мы сможем определить очаг возмущения.

— Разумеется, — отозвался Чинг. — Я выйду наружу с другим сейсмографом, а ты оставайся здесь.

— Нет, — решительно произнес Мишнофф. — Наружу пойду я. Мишноффом владел страх, но у него не было выбора. Если шум связан с тем самым, то он психологически готов к этому. Он бы сумел передать предупреждение. Появление снаружи ни о чем не подозревающего Чинга имело бы гибельные последствия. Предупредить Чинга он тоже не мог, потому что тот, несомненно, никогда не поверит ему.

Поскольку Мишнофф был человеком вовсе не героического склада, его охватила дрожь. Он дрожал, когда забирался в кислородный скафандр и неловко возился с дезинтегратором, пытаясь локально разрушить силовое поле, чтобы освободить себе запасной выход.

— Почему ты так хочешь выйти? У тебя есть какая-либо веская причина? — спросил Чинг, наблюдая за неловкими действиями напарника. — А то я бы с удовольствием.

— Все в порядке. Я выхожу, — произнес Мишнофф, выталкивая слова из пересохшего горла, и шагнул в тамбур, из которого лежал путь на пустынную поверхность безжизненной Земли. Предположительно безжизненной Земли.

Пейзаж, представший перед глазами Мишноффа, был ему не в диковину. Такое он видел уже сотню раз. Голые скалы в лощинах, выветрившиеся под воздействием ветра и дождя, покрытые коркой и припудренные песком. Маленький звонкий ручеек, бьющийся о каменистое дно своего русла. Пейзаж выдержан в коричневых и серых тонах, зеленого нет и в помине. И ни единого звука, издаваемого живым существом. — Тем не менее солнце было тем же, и теми же, вероятно, были созвездия, когда наступала ночь.

Место поселения располагалось в том районе, который на собственно Земле назывался бы Лабрадором. (И здесь тоже был Лабрадор, самый настоящий. По подсчетам, значительные изменения в геологическом развитии Земель наблюдались крайне редко — один случай из квадрильона или около того. Континенты вплоть до мельчайших деталей были повсюду вполне узнаваемы.)

Несмотря на местоположение и время года — октябрь, погода была жаркой и влажной. Чувствовалось, что на мертвой атмосфере этой Земли сказывался тепличный эффект двууглекислого углерода.

Мишнофф подавленно смотрел на все это сквозь прозрачное стекло шлема. Если эпицентр шума находился бы где-то поблизости, то для его определения было бы достаточно установить второй сейсмограф примерно в миле отсюда. Если же нет, то придется воспользоваться воздушным скутером. Итак, для начала разберемся с менее сложным вариантом.