Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 3 - [92]

– Это хорошо, но это весьма далёкие перспективы. А что мы имеем сегодня? – спросил Сергей, наливая чай в стаканы.

– А сегодня мы имеем возможность быстрой селекции земных растений и животных. Ты знаком с сельским хозяйством?

– Слегка. В основном как потребитель сельхозпродуктов.

– Ну и я примерно так же. Однако я знаю, например, что современные огурцы выращивают на кабачковой основе. То есть, мы имеем ствол и листья огурца, а корни кабачка.

– И зачем это нужно?

– А затем, что кабачки менее теплолюбивы, менее требовательны к воде, и более высокоурожайны. И в то же время, они из семейства огуречных. Так что генетически они близки к огурцам. Все изменения генома кабачка сперва были проиграны на компьютере, а затем осуществлены на практике методами генной инженерии. В результате были получены новые ценные растения. Или возьми тыкву – нашу северную культуру. Она дальняя родственница дыням. Сейчас уже получены северные дыни, выращенные на генетической основе тыквы. А сколько ещё замечательных возможностей сулит нам генная инженерия в сочетании с компьютерным моделированием?! Я верю, что появится северный ананас, северный виноград да и вообще неизвестные ранее фрукты и овощи. А животные! Ты видел современных коров? Это же не коровы, а фабрики молока! Ноги у них короче, но мощнее, особенно задние, вымя – в полживота, а тело покрыто густой шерстью, как у мамонтов. Так, что им не страшны сибирские морозы. Животные годятся для бесстойлового содержания и зимой и летом. Только корм давай! И они отдадут тебе и молоко, и мясо, и шерсть. Мы часто не обращаем внимание на современных животных. Они для нас привычны. Но лет 20 – 30 назад их ещё не было! Это новые породы.

– Вы хотите сказать, что уже недалеко до конструирования нового человека? – спросил Андрей.

– Конечно. Лет через сто мы будем казаться нашим потомкам неандертальцами каменного века. Родятся новые люди, новые кроманьонцы, с более совершенным телом, более совершенным мозгом, с большей продолжительностью жизни, красивые и здоровые.

– Прекрасно. Похоже, что моделирование саморазвития генома – это ключ генетики, ключ в будущее! – воскликнул Сергей. – Приятно, чёрт побери, что и мы приложили к этому руку. Что хоть одна бороздка, одна загогулинка в этом сложнейшем ключе – наша! А вы, Леонид Иванович, будете участвовать в этой теме?

– Конечно. Наш институт будет анализировать, насколько совпадают последствия мутаций 23-ей хромосомы, выявленные на основании статистики, с мутациями электронной модели. Нам предстоит очень непростая и кропотливая работа. Задача состоит в том, чтобы добиться полной адекватности искусственной и естественной генетических систем.

– Жаль, что мы уже не сможем участвовать в этой работе, – заметил Андрей.

– Почему? Если захотите, сможете участвовать. Пока на правах студентов – дипломников, а осенью поступайте в аспирантуру. Тогда я заключу с вами договор, и будете в составе временного творческого коллектива. Заодно напишете диссертации.

– Но у меня уже есть степень магистра, – напомнил Сергей.

– Пиши докторскую. Года через три станешь доктором биологических наук. А там прямой путь в академики!

– Ну, скажете тоже… Какой из меня академик?

– А ты думаешь академики все очень старые и очень серьёзные?

Сергей пожал плечами. – Не знаю… Я как-то об этом не думал. Хотя в Париже видел всяких… Но, кажется, нам пора посмотреть, что получается с Сашкиным геномом.

– Ты сможешь вывести на дисплей данные анализа 6-ой хромосомы?

– Конечно.

На экране появились результаты анализа генома. Из 1440 молекул ДНК 652 оказались в пределах нормы, а 688 – мутантными. Мутация почти везде одна и та же. В район 19-го локуса попала лишняя цепочка нуклеатидов. Остальные каналы секвентора не сработали.

– Что же это может быть? – недоумевал Сергей. – Вирусная ДНК? Не похоже. Слишком большая… И потом, мутация стойкая.

Андрей и Леонид Иванович тоже стояли, почёсывая затылок, и терялись в догадках.

– Странно… Везде закодирована одна и та же полипептидная цепь, – произнёс Леонид Иванович. А что мы имеем по 7-ой хромосоме?

Сергей быстро нашёл нужный отрезок информации.

– Смотрите! И здесь она!

– А диски-то пуфированы, – отметил Андрей.

– Да, чёрт возьми, эта цепочка генов очень активна. Её не заблокируешь. Аллель доминантен! Значит, будут наследственные изменения у потомства. К чему они приведут? У нас есть в картотеке что-нибудь подобное? – спросил он у Андрея.

– Откуда? Мы же собирали информацию только по 23-ей Y-хромосоме.

– Да, плохо. Ни черта не ясно. За что отвечает этот участок генома?

– По-моему, это касается развития головного мозга, – ответил Лебедев. – Мозг усложняется. Так что родится либо дебил, либо гений. А может это вообще не сыграет существенной роли. Объём и структура мозга не главное, главное его активность!

– Ну ладно, давайте заканчивать с анализом. Давайте мне распечатку и я отнесу её Звереву. До завтра, коллеги.

Профессор ушёл, а Сергей с Андреем стали ждать окончания анализа генома.

– Что это, транслокация или дупликация? Какой белок закодирован? – размышлял вслух Сергей.

Андрей отыскал в Мировом банке данных генетические признаки, кодируемые 6-ой и 7-ой хромосомами. Получалось, что усложняется правое полушарие мозга. Создаются новые структуры. Но к чему они приведут – было совершенно не ясно.