Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 3 - [60]

Земля стремительно понеслась мимо и ушла вниз. Сашу вдавило в кресло. В иллюминаторе стал виден весь Майами. Александр всматривался в его небоскрёбы, в порт Майами-Бич с многочисленными причалами и пляжами на востоке. Он разглядел даже 120-ти метровую статую Христофора Колумба, которая казалась маленькой статуэткой на фоне безбрежного океана. Потом всё скрылось из вида. Только многочисленные городки, дороги, речки, каналы как в калейдоскопе сменяли друг друга. Впереди блестело озеро Окичёби, вокруг него бесконечные джунгли и бесчисленные плантации винограда, риса, сои. Всё уже голо, пусто.

Через сорок минут приземлились в Вашингтоне. Александр вышел из самолёта и сразу увидел космоплан, пристыкованный к огромному самолёту-носителю. Вокруг него сгрудились машины-заправщики, работала команда обслуживания. Дальше в ряд стояли ещё несколько космопланов.

– Мы на этом полетим? – спросил Александр у Георгия Евгеньевича.

– Наверное, – ответил тот. – Вроде его готовят.

– А чем его заправляют?

– Жидким кислородом и водородом.

– А на Венере вы на таком же летали?

– Нет. Тот был поменьше. И топливо у него было другое. Там очень сложно с кислородом и водородом. Поэтому в космосе применяют ядерное горючее.

– Как это? – не понял Саша.

– Так. Там работают ядерные ракетные двигатели. Они развивают температуру в миллионы градусов и испаряют любое вещество, попавшее в камеру реактора. Обычно это какая-нибудь жидкость, например вода. Она является расходуемым телом и одновременно охлаждает стенки камеры.

– Значит, получается водяной пар?

– Не совсем. При температуре в миллионы градусов пар существовать не может. Он разлагается на кислород и водород. Но и они существуют лишь в виде плазмы. Их атомы утрачивают свои электроны. Ничтожное количество воды способно вызвать мощный плазменный поток, который, вырываясь из двигателя, развивает тягу в десятки тонн. Это по существу фотонный двигатель, т.к. из сопла вырывается мощный поток света.

– А ядерное горючее, оно остаётся внутри?

– Нет. Ядерное горючее – это газ, гексафторид урана. Он радиоактивен и при определённых условиях способен вызвать цепную ядерную реакцию на быстрых нейтронах. Небольшое количество этого газа непрерывно подаётся в реактор и поддерживает реакцию деления ядер урана. Выделяющаяся энергия нагревает воду и разлагает её. В результате образуется мощная струя плазмы, толкающая космоплан вперёд.

– Здорово придумали! – восхищённо заметил Саша. – А почему плазма не прожигает стенки камеры, если она такая горячая?

– Потому что плазма удерживается в центре камеры сгорания мощными сверхпроводящими магнитами и не касается её стенок. Кроме того, стенки как бы потеют, охлаждаются испаряющейся водой.

– Понятно…

Вскоре автобус доставил всех пассажиров в здание аэровокзала и Георгий Евгеньевич предложил всем пройти в ресторан пообедать. Вылет космоплана был назначен на три часа дня, и у них было ещё свободных часа полтора.

В ресторане было тепло, светло, играла музыка. Они сели за свободный столик и пообедали не торопясь. Выпили по стакану сафари и, расплатившись, вышли в зал ожидания. Здесь, как и в Майами, было много народу, и впервые за два долгих месяца Александр услышал родную русскую речь, да ещё с выражениями. Она звучала как музыка в его ушах. Разговаривали два молодых человека, одетые в лёгкие куртки нараспашку и свитера. Саша посмотрел на них и предложил.

– А давайте говорить по-русски. Всё равно мы скоро полетим домой. Валера и Женя пожали плечами.

– А о чём говорить то? – скептически спросил Валера. – И так уже всё сказано. Говори, если тебе хочется.

Саша подумал и не нашёл что сказать.

По трансляции объявили посадку на космоплан, рейс 119, Вашингтон – Москва. Пассажиры зашевелились и направились к выходу на посадочную галерею. Георгий и Рита тоже встали. За ними, не спеша, двинулись Валера, Женя и Саша. Через несколько минут они уже стояли на бегущей дорожке эскалатора, который доставил их прямо к космоплану.

В салоне всё было как обычно. Саше даже показалось, что это тот самый космоплан, который доставил их из Москвы в Вашингтон. Только места теперь были другие, в самом хвосте.

Минут через двадцать раздался лёгкий рокот реактивных двигателей самолёта-носителя. Закрылся переходной люк, пассажиры пристегнулись ремнями к креслам, и приготовились к полёту.

Всё происходило, как говорят космонавты, штатно. Сначала их долго тащил вверх самолёт-носитель, надрывно гудя двигателями. Затем Александр почувствовал лёгкий толчок и рёв ракетных двигателей самого космоплана. Самолёт-носитель резко ушёл вниз и пропал. А перегрузки нарастали. Земля утонула в туманной дымке. Собственно Земли уже не было. Под ними и вокруг простирался сплошной океан, покрытый кое-где перистыми облаками. Над ними сияло ослепительное солнце, а рядом с ним на тёмно-синем небе зажглись звёзды. Космоплан неудержимо рвался вверх. Сашу поражала эта мощь, эта стремительность, неудержимость. И вдруг всё оборвалось. Наступила звенящая тишина. Даже музыка, лившаяся из динамиков, не могла заглушить её. Александр повис в кресле. Что-то поднялось в животе и он икнул. В голове закружилось, но усилием воли он остановил кружение и стал озираться вокруг. Рядом сидела Женя. Она не улыбалась от радости, не «летала» как в прошлый раз, а была замкнута, сосредоточена. Валера тоже сидел, как заправский асс и даже пробовал дремать.