Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 2 - [77]

– По-моему ты не совсем прав, – заметила Юля. – Я думаю, что в аду человек, вернее, его душа, находятся не вечно, а очищаются там определённое время. Не случайно же ад называют чистилищем? А после очищения от грехов, душа человека прямёхонько направляется в рай.

– Значит, по твоему, ад что-то вроде тюрьмы, где грешник отбывает наказание и перевоспитывается? Выходит, что там черти очищают людские души от скверны как картошку от шелухи?

Юля кивнула.

– Но можно ли чертям доверить такое дело? Сначала, при жизни, они совращали человека, заставляли его грешить, а потом, когда по их «милости» он попал в ад, они же очищают его от грехов?! Что-то не вяжется здесь с моралью и логикой. И потом, если человек изначально грешен, поскольку был первородный грех Адама и Евы, и дети расплачиваются за грехи своих родителей, то, как свято не живи, каким праведником ни будь, результат один – ад! страдания! Но это же жестоко, несправедливо! В чём виноват младенец только что появившийся на свет?

– В том, что он родился, – усмехнувшись, ответила Юля. – В том, что его родители – грешники.

– Так пусть бог и наказывает его родителей, а не младенца! Но родители-то живут и благоденствуют, а их ребёнок умер!

– Смерть ребёнка и есть наказание его родителям за грехи. А ребёнок прямёхонько попадёт в рай и станет ангелом, помощником божьим. Смерть – это не наказание по христианской морали, а призыв божий. И если человек при жизни терпел много горя, страданий, да ещё и умирает в муках, то этим он уже очищается от грехов и после смерти попадёт прямо в рай, минуя чистилище.

– Да, хитро закручено. Выходит, большой грешник должен жить долго и счастливо. Богу он не нужен. Бог от него отвернулся. А праведник должен страдать при жизни и умереть в муках, так как угоден богу. Интересная философия, но какая-то садистская! Выходит ранней и мучительной смерти все должны радоваться. Как же! Бог призвал досрочно своего избранника! Какое счастье! Но почему-то все плачут.

– Ты всё упрощаешь, – возразила Юля. – У Высшего Разума своя логика. Нам её не понять, простым смертным. Поэтому ты напрасно стараешься всё втиснуть в рамки добра и справедливости.

– Ха! А это уже удобное прикрытие всего, что не логично и несправедливо. Это уход от ответа, запрещённый приём, вроде удара ниже пояса! Просто в христианской морали не сходятся концы с концами, вот церковники и напускает туману, изворачиваются. На простачков всё рассчитано. Шито белыми нитками! Не хочу я жить в их раю. Там наверняка скука адская! Никаких тебе развлечений, никто не грешит, кругом одни праведники, кошмар!

– Дурачок. Там вечное блаженство, – мечтательно произнесла Юля.

– Вечное блаженство тоже приедается. Нельзя быть счастливым постоянно. Иначе это будет уже не счастье, а привычное состояние.

– Вот потому, наверно, души оттуда и возвращаются периодически на Землю, и вселяются в людей, – усмехнулась Юля.

– Ну, знаешь! Это уж, ни в какие ворота не лезет!

– Не лезет и не надо. Тогда живи, дурачок, и радуйся, и не думай об этом. Иначе свихнёшься.

И она нежно поцеловала супруга.

– Пошли-ка спать, котёнок, – предложил Сергей. – На ночь философствовать вредно. Потом не уснёшь.

– Пошли, согласилась Юля.

Они выключили свет и легли. Сергей обнял и поцеловал жену.

– А скажи честно, малыш, ты по-прежнему любишь меня или живёшь со мной по привычке? Не бойся сказать правду, я не обижусь. Я знаю, что беременные женщины становятся безразличны к мужчинам. Такова их физиология. Здесь нет ничего предосудительного.

– Это те женщины, которые и раньше не очень любили. Которым муж был нужен только как мужчина. Но секс и любовь – вещи разные. Я же люблю тебя, дурачка, как и прежде, люблю как самого дорогого, самого близкого мне человека.

– Это хорошо. Но всё же, что именно тебе во мне нравится? – настаивал Сергей.

– Мне трудно объяснить это словами… Я люблю тебя всего, целиком. Люблю твою фигуру, твой голос, твои руки, когда они ласкают меня, твои ноги, когда они сплетаются с моими ногами, твои глаза… Я люблю каждый твой пальчик, каждый твой волосок, каждую родинку на твоём теле. Мне нравятся твои мужские органы, мне хочется гладить и целовать их. Теперь это всё такое родное и близкое… А ты любишь меня? Я не надоела тебе, чижик? Теперь у меня не та фигура, не та сексуальность, не те эмоции… Признайся.

– Что за вопрос? Конечно, люблю. А фигура – дело поправимое. Родишь и станешь как прежде, даже ещё красивее. Беременная ты мне тоже нравишься. В тебе мой ребёнок, моё продолжение.

– А как ты меня любишь? Расскажи.

– Сильно.

– Нуу, это не ответ. Ты расскажи подробнее. Что тебе во мне нравится?

– Всё. Твой характер, твои манеры, твои волосы, глаза, голос.

– А руки, ноги и всё остальное?

– И остальное тоже. Особенно твои груди и твоя округлая попка. Когда я вижу всё это великолепие, во мне просыпается мужчина, половой гангстер!

Юля тихо засмеялась. – Скажи ещё что-нибудь. Ты такой смешной.

– А ещё мне нравятся твои губы. Я очень люблю целовать их. Когда сливаются наши губы и наши тела, то сливаются и наши души, и я взлетаю на вершину блаженства. Тогда я самый счастливый человек на свете!