Новые боги: Дважды воскрешенный - [8]

— А что, не так? — отважно возразил я. Венец все же призывал быть отважными духом.

— Не так! Ни хрена не так! Дуп расх пих задницу тому, кто это придумал!

Он бушевал еще минут десять, иногда дергая поводья лошади, шугающейся таких пылких речей. Видимо, его и правда зацепила эта история. Посему не стал я перечить — падь так падь, гомлины там не водятся давно, а кто обнаружится — отпугнем костром. Проклятое это место. Но давно утратившее темную силу.

Живописные у монастыря места. Природа почти неухоженная, в том смысле, что неиспорченная человеком или еще кем похуже. Дорога, накатанная широкими колесами обозов, словно сама стелилась под ноги. Вернее, под копыта. Она начиналась у ворот монастыря и ползла змеей вниз по холму, у подножия которого положено быть деревеньке или хотя бы одному хутору. Но земля здесь совсем не родила, и люди селились поближе к городам. И под защитой, и при полях, хоть и дань платить надо. А тут только леса и поля сменяли друг друга… пока не попадались земли, где бесчинствовали орки. Жить там они не могли по определению, только бесчинствовать.

* * *

Гомлин был невысокий. Для гомлина. Всего лишь метра три высотой. И в руках у него была вовсе не дубина, как было описано в книгах. Просто палка. Очень толстая палка. Со среднее деревце.

— Ырр? — спросил он, нависая над лошадью Гарута. Лошадь потупилась, попятилась. Кажется, она затруднялась ему ответить.

Гарут щелкнул пальцами, привлекая внимание гомлина. Тот похмурился, поскрипел извилинами и, наконец, перевел взгляд на него.

— Хурр?

— Дэм, есть чем его заинтересовать? — тихо, почти не шевеля губами, спросил Гарут.

— Что? — не понял я.

— Эти твари падки на все необычное или блестящее.

Я пошарил у себя в седельной сумке и выудил стальной кубок, из которого привык пить монастырское вино. К слову, кислое и недобродившее.

— Давай это сюда!

— Погоди, — возразил я, — может еще чего найду… А этот кубок пригодится…

— Да где он тебе может пригодится?! На привале у родника? У нашего друга сейчас лопнет терпение…

Я мысленно махнул рукой и перебросил ему кубок.

— Гом! Гом! — Гарут помахал сверкающим сосудом в воздухе. — На!

— Ррр, — одобрил гомлин и молниеносным движением выхватил кубок. Покрутил, понюхал, попробовал на зуб. Потом потер о свою жесткую шерсть на груди и поднес к глазам. Псевдогномья сталь тускло отсвечивала. Люди, пожертвовавшие нам котомку с барахлом, на мой взгляд, были ворами, который ночь застала в дороге неподалеку от монастыря, а своим лишним хламом они расплатились… то есть, отблагодарили за приют. Кубки из стали делали гномы, но этот по качеству до гномьих стандартов явно не дотягивал. Хотя, он не ржавел и не гнулся. Даже в крепких гомлинских лапах.

— Ыыы. — Великан отошел на обочину дороги, играясь с кубком и давая нам проехать. Лошади не заставили себя упрашивать и бодрой рысью припустили в редкий лес.

— Жаль кубок, — сказал я.

— Камней в нем нет, сталь паршивая… дорог как память?

— Вроде того, — усмехнулся я. — Он попал ко мне от очень интересных людей.

— И с какими же интересными людьми общаются монахи-отшельники?

— Не отшельники, а стражи приграничья…

— Ха-ха. Стражи. — Гарут искренне веселился. — Оплот последней милости.

— Между прочим, в этом оплоте ожила статуя Создателя.

— Ожила потому, что монастырь ваш крайний, и от него ковылять до орков ближе.

— Хам, — покачал я головой.

— Прагматик, — возразил Гарут. — И ты никакой не избранный, чего бы там ты себе не навоображал.

— Да я и не… — начал я и осекся. Разумеется, я не думал, что Господь избрал меня для великой миссии, долго думая и рассматривая нити моей судьбы. Но я после этих слов понемногу начинал беситься. Нет, грешно это. Я монах, я должен смиренно исполнить волю Его.

— А то я людей не знаю, — резюмировал Гарут и наддал каблуками. Кобыла возмущенно фыркнула, наклонилась за травинкой, проигнорировав команду. Гарут пожал плечами и с силой хлопнул ладонями. Некогда смиренная лошадка испуганно присела, позабыла о чревоугодии и поскакала с невиданной ею скоростью. Я не решился повторить воспитательный прием — Гарут-то опытный, всю жизнь в седле, да и упадет — не жалко.

Жалко, он ускакал именно тогда, когда у меня возникли вопросы по поводу встреченного нами гомлина. Природная тяга к знаниям в огромных количествах родила любознательность, а отсутствие книг ставило мой мозг в неприятную ситуацию. Не то, что бы мне неприятно спрашивать об этом воскрешенного спутника, но как-то не хотелось прослыть почемучкой и занудой.

— Гарут! — решился я, наконец его догнав. — А что ты знаешь про гомлинов?

— Ну, кроме того, что ты уже видел, и, вычитая народные заблуждения, можно сказать кратко: одиночки, живут в лесах, как размножаются — непонятно, самок никто не видел, жрут всё, что хоть чуть-чуть не каменное, рычат за счет пузырей, которые выдуваются в полости рта. Сильные, ловкие, боли не чувствуют, любят блестящие цацки, которые тащат к себе в пещеру. Ничего ценного для охотников за сокровищами.

— Проверял? — уточнил я.

— Проверяли, — поправил Гарут. — При мне проверяли.

— Угу. — Я представил группу охотников, пытающихся вытащить гомлина из его пещеры с целью посмотреть, на какой куче золота он сидит. — И много выжило?