Новые безделки - [58]
Все кануло. Идеал «самостоянья человека», долго и трудно определявшийся сознанием русского дворянина первых десятилетий XIX века, был уничтожен именно декабристским движением.
Новгород
М. В. Строганов
О литературной позиции Грибоедова
Следовать за мыслями…
После работ Ю. Н. Тынянова[284] литературная позиция Грибоедова определена, казалось бы, однозначно и ясно. Грибоедов и «младоархаизм», Грибоедов и младоархаисты — вот вполне привычный круг тем[285]. Однако дело обстоит несколько сложнее, ибо Ю. Н. Тынянов описал полемику «архаистов» и «новаторов» как борьбу за стиль, хотя по большому счету (и Тынянов со своими ближайшими коллегами — Б. М. Эйхенбаумом и В. Б. Шкловским — это хорошо знал, но не вывел на передний план повествования) речь шла о борьбе за жанр[286].
Литературная ситуация начала XIX века отмечена тем, что все писатели живут в ожидании большого жанра. А он долго не приходит. Все знают, что вот-вот, со дня на день он должен прийти. И все смотрят в те двери, откуда обычно и приходили большие жанры: поэмы, трагедии, оды. И как только из этих дверей появится нечто претендующее на эти звания, все начинают аплодировать и кричать «ура!» То отбивали себе ладони при появлении Озерова с его обычными, в общем-то, трагедиями. То кричали «ура!» лирико-эпическим песнопениям Ширинского-Шихматова. Воейков долго уговаривал Жуковского «написать поэму славную», а Уваров при появлении «Двенадцати спящих дев» так и поздравил читателя с созданием новой русской поэмы. Редкие авторы уходили от больших жанров сознательно — как Батюшков; но зато Батюшков-то и переживал этот уход как недостаток своего дарования. Комплекс рождался там, где не могло родиться ничего.
Большой жанр должен был прийти. И он пришел — фрагментом, первой главой «Евгения Онегина». И никто этого не заметил. В двери, из которых вышел большой жанр XIX века, русский роман, в эти двери никто не смотрел. Грибоедов и его ближайшее окружение мучилось в тоске по большому жанру, который они знали. Эта тоска и есть литературная позиция Грибоедова.
Одно из самых первых программного характера выступлений Грибоедова — это его эпиграмма «От Аполлона».
Была осень 1815 года. И 23 сентября на театре была представлена комедия А. А. Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды». И 29 сентября — комедия А. С. Грибоедова «Молодые супруги». Супруги ссорились и мирились явно не вовремя. Липецкий потоп покрыл собою возможный успех Грибоедова. Но первая пьеса Грибоедова была написана по предложению Шаховского[287], и Грибоедов не мыслил себя в оппозиции к нему.
Когда Липецкий потоп стал едва ли не самодовлеющ, Грибоедов написал и напечатал в «Сыне отечества» эпиграмму «От Аполлона»:
N. N.[288]
Текст был доставлен в редакцию через третьи руки, как об этом пишет сам редактор журнала Н. И. Греч: «Наслышавшись об этой комедии очень много, я хотел было при объявлении о выходе ее в свет, порядочно разобрать ее, приготовился к тому как следует, прочел Батте, Лагарпа, Шлегеля, повторил Мольера, словом, твердо решился, как часто бывает, блеснуть чужим умом. Вчера, списав заглавие, принялся я сочинять разбор и начал: „сия комедия…“ Вдруг раздался за мною громкий, грозный голос: здравия желаю! Хотя я журналист, следственно человек полувоенный, но признаюсь, вздрогнул от неожиданного приветствия, оборотился и увидел вошедшего в комнату гренадера, вершков двенадцати, в пяти медалях. Он держал в руке большой пакет. К вам, сударь! сказал он, подавая его мне. — От кого? — Не велено сказывать. — Кто же это? — Командеры! (подавая книжку). Извольте расписаться. — Нечего было делать! Я взял послание: к Сыну отечества, и расписался; вестовой гренадер обернулся направо кругом, топнул и вышел. Распечатываю пакет и нахожу следующий приказ:»[289] — далее и следовал текст эпиграммы.
Поскольку гренадеры не составляли особого рода войск (эти отборные — по росту — полки могли входить в состав как конницы, так и пехоты), постольку здесь есть только одно указание на автора: он из военной среды и может воспользоваться для доставления почты вестовым почти официально (гренадер подает книжку для расписок о получении), т. е. служит при штабе. Кроме того, он живет явно в Петербурге. Всего этого немного, но это удостоверяет, что эпиграмма могла быть действительно доставлена в «Сын отечества» через посредство С. Н. Бегичева, с которым летом — осенью 1815 года Грибоедов жил вместе и который служил в гвардии (сам Грибоедов готовился в это время выйти из военной службы)[290].
Дата доставления эпиграммы в редакцию «Сына отечества» — до 5 ноября 1815 года
