Новые байки со «скорой», или Козлы и хроники - [82]

Если кто-то и рассчитывал провести остаток ночи, скажем так, невинно, то… впрочем же, никто и не рассчитывал.

Какой же карнавал без секса? какой карнавал может быть без секса, и какой же секс может быть под одеялом? это ж непристойно, как совершенно справедливо мог бы заметить Михаил, и Диана бы его непременно поддержала. Разумеется, им было не до разговоров, паче чаяния стеснительных среди присутствующих не нашлось, Роман и Сашенька комплексами не страдали, и в итоге, не таясь, обе пары с таким азартом, с такой артистичной беззастенчивостью занялись любовью, что в конце концов Диана усомнилась:

— Ребята, мы вас не шокировали? — отдышавшись, поинтересовалась Дина, пользуясь затишьем.

— А мы вас? — между делом откликнулся Роман.

— Ничуть не шокировали, — с хрипотцой отозвалась Сашенька, — люблю острые ощущения! — без стеснения добавила она.

— Правильно в народе говорят: рыжие — бесстыжие! — назидательно подал голос Михаил. — Кстати, ради пущей остроты мы можем и подвинуться, — ненавязчиво предложил им Миха.

— Я хоть и не рыжий, но при таком раскладе за свою благовоспитанность я не поручусь — и за Дину, между прочим, тоже, — честно предупредил благородный Ромка.

— Между прочим, за себя я тоже не ручаюсь, — ничтоже сумняшеся сообщила Дина, — естественно, если ты не против, дорогой, — спохватившись, обратилась она к законному супругу.

— Кто б был против, — извернувшись на диване, Михаил взъерошил Сашенькину челку, — а я б не отказался! — признался Михаил.

Саша не смутилась.

— Ты действительно не возражаешь? — Сашенька со шкодливыми бесенятами в глазах взглянула на Диану.

— Возражения мы с тобой после устаканим! — со значением усмехнулась та. — Мальчики, мы ждем! Дамы приглашают кавалеров! — бесшабашно заявила Дина.

Как же он ее хотел! Как же искушенный Михаил хотел эту стриженую рыженькую девочку, не сказать красивую, смахивающую на шалого подростка, узкобедрую и большеротую пигалицу с похотливыми зеленющими глазищами, с выступающими ключицами и ломкими лопатками, похожими на режущиеся крылья, хрупкую и настолько легкую, что, казалось, вся она, как заполошный воробей, вся бы уместилась у него в ладони, — но как же он ее хотел! И как же заходилась эта девочка в ответ, выстанывая, выгибаясь, выворачиваясь наизнанку, пока он с бережным, с ласковым ожесточением вонзался в это вожделеющее тело, а Роман тем временем любил его жену, и делал это он изощренно и дьявольски красиво…

Девочки были хороши.

— Мальчики, требую продолжения банкета! — сорванным голосом заговорила неуемная Диана, распластавшись рядышком с Романом.

— Так в чем проблема? Коньяк вроде как на столе остался, — расслабленно отозвался Миха.

— Да и в сумке у меня бутылочка заначена, — признался выпотрошенный Ромка.

— А кто тут говорит о коньяке? — переглянулись девочки.

— Девочки!! — взмолился Михаил. — Порождения крокодила и ехидны! — возопил он обреченно.

— Ну, — опять переглянулись лукавые девчонки, — вообще-то мы и сами можем, — игриво заявили девочки.

— Что?!! Разврата не потерпим! — хором возмутились мальчики, и все четверо заново раскрутили праздничную карусель, потому что в самом деле — ну какой же карнавал без секса? и какой же карнавальный секс без групповика? а посему они угомонились только незадолго до утра, в час перед рассветом, когда в Москве к участникам пикетов, которые отстаивали, как выстаивали, будто бы выхаживали ночь напролет неоперившуюся, даром что двуглавую, отечественную демократию, обратился премьер-министр российского правительства и заверил, в частности, что всем присутствующим это дежурство будет засчитано как полный рабочий день и оплачено аж в двойном размере…

Впрочем же, неважно.

Это всё к тому, что и в эту ночь Михаилу выспаться не дали.

А потом зазвонил телефон.

А потом зазвонил телефон — и, как и накануне, стоявший в изголовье аппарат звонил, звонил, как и накануне, телефон звенел, зудел, надсаживался, словно возбужденная толпа на небывалом, невиданном ни до ни после митинге на Дворцовой площади. А телефон по-прежнему звонил, звенел как заведенный, с комариной, с насекомою настойчивостью аппарат зудел, как разноголосый хор руководящих работников периферии, которые без устали твердили спозаранку, что указания из центра поступают самые противоречивые, а посему действовали на местах сообразно собственному разумению, то есть ничего не делали. А телефон звенел, зудел, нудел, надсаживался, надрывался — но, точно как вчера, Михаил решил не просыпаться, но телефон без умолку звонил, будил, но Миха всё равно решил не просыпаться, но телефон по-прежнему звонил…

— Господи помилуй… Аристарх!! — заспанно взмолился Михаил, а затем снял трубку.

— Ага, точно, это я. А как ты догадался? — бодро отозвался Аристарх.

— Аристарх, укушу!! — зарычал невыспавшийся Миха.

— А что, ты еще не завтракал? — удивился Аристарх.

— Аристарх…………………………………………………….!! — подавился матерщиной Миха.

— Ага, точно, — согласился Аристарх, — вот и Дрюля тоже — он тут со вчерашнего на полу лежит, ничего не говорит, только глазом мыргает. Жрать, наверно, хочет… Как ты полагаешь? — поинтересовался Аристарх.