Новые байки со «скорой», или Козлы и хроники - [2]

Остановившись у лотка с черешней покрасивее, доктор поднял чемоданчик на уровень прилавка. Загадочный предмет немедленно заверещал.

— Дозиметр, новейшая секретная модификация, — немедленно просветил меня фельдшер.

— Дозиметрический контроль, — сурово буркнул доктор продавщице. — Запредельное превышение допустимого уровня радиации. Товар опасен для окружающих и подлежит немедленной конфискации.

Звучало так, что пререкаться было бесполезно. Торговка только горестно вздохнула, глядя, как доктор и фельдшер заворачивают ящик с отборной черешней в изрядно попользованную простыню и уносят в машину. Я следом трепетно несла секретный чемоданчик.

В машине ящик положили на носилки, рядом с моим местом. Я осторожно поинтересовалась, долго ли мне возле этой запредельно радиоактивной пакости сидеть. Мрачный доктор немедленно высказался в том ключе, что на хрена они меня с собой тащили, было же сказано — только партийным, и вообще, предыдущая новенькая тоже сильно возмущалась, так и довозмущалась до увольнения. Я испуганно заткнулась.

Дальше — больше.

Следующий вызов был (помню как сейчас) в котельную, расположенную на задворках Государственного университета. Едва мы въехали на территорию этого почтенного учреждения, доктор с фельдшером многозначительно переглянулись. Доктор снова вытащил свой секретный чемоданчик, который вновь старательно заверещал. Фельдшер пнул водителя в бок, тот немедленно притормозил и дальше ехал медленно, выписывая замысловатые зигзаги.

Я очень робко поинтересовалась:

— А здесь что, тоже радиация?

— Здесь немецкие мины, еще с войны остались, — снизошел до объяснений суровый доктор.

Я оробела окончательно, но всё-таки решилась уточнить:

— А дозиметр тогда зачем?

— А это не только дозиметр, это еще и миноискатель. Особая стратегическая разработка, исключительно для ленинградской «скорой», — доверительно сообщил мне фельдшер.

Я вновь заткнулась, напрочь изничтоженная собственным невежеством.

Молчала на вызове, молчала всю дорогу до станции. Молчала на станции, куда доктор с фельдшером торжественно внесли ящик с конфискованной черешней. В конце концов черешня оказалась на обеденном столе, при этом вместо скатерти была использована та же простыня. На халявную черешню к накрытому столу подтянулся весь наличный коллектив подстанции.

Тут я не выдержала:

— Как же так, она же радиоактивная, — растерянно сказала я.

— Да ну? — натурально удивился доктор.

— И с чего ты это вдруг взяла? — невозмутимо поддержал коллегу фельдшер.

Я вовсе растерялась.

— Так вы же ее сами проверяли. Дозиметром с миноискателем, — я показала на стеллаж с аппаратурой, где среди прочего стоял тот самый чемоданчик, — этим вот, новейшим, засекреченным!

Народ ржал долго. Смачно ржал, со вкусом, от души. Временами выпадая в белый, под цвет халатов, творожистый осадок. А когда все кое-как отхохотались, а иные даже отыкались, объяснили мне, что поразивший мое юное воображение таинственный прибор представляет из себя простой кардиофон. «Стратегическая разработка», уже порядком устаревшая, предназначалась всего-навсего для передачи ЭКГ по телефону. На расшифровку в общегородской диагностический кардиоцентр. Была в те незапамятные времена такая ерунда.

Словом, грамотно коллеги порезвились, содержательно.

Обижаться я на них особенно не стала. Развели и развели, новичку положено. К тому же и сама могла бы поработать головой. Ну какие, на фиг, мины могут быть на территории Университета? Тем более немецкие.

А вот дальше…

Ну не могло так просто мое первое скоропомощное дежурство завершиться! Просто по определению не могло.

Так что дальше получилось больше.

Глубокой ночью, благополучно сдав в больницу очередной инфаркт, мы с надеждой отдохнуть ехали на станцию. Внезапно, разбивая вдребезги мечты чуток поспать, засипела рация. Тоже новейшая стратегическая разработка, я уже помалу разбираться начала. Времен Очакова и покоренья Крыма.

Нас вызывала Центральная диспетчерская «скорой помощи».

— Бригада номер (прозвучал наш номер), вызывает Центр!

— Слушаем вас, Центр, — мрачно отозвался доктор.

— Бригада номер (снова прозвучал наш номер), вы где?

— Мы — здесь, — содержательно ответил мрачный доктор.

— Здесь — это где? — сурово уточнил Центр.

— У больницы Ленина, — еще мрачнее отозвался доктор.

— А какого черта вы у больницы Ленина, если вы уже как полчаса должны быть на Крещатике? — грозно вопросил неугомонный Центр.

Доктор опешил:

— На каком Крещатике?

— В Киеве один Крещатик!

Доктор начал заикаться:

— В к-каком Киеве?!

Центр с подозрением спросил:

— Вы там что, радиоактивной черешней обожрались?

Доктор выглядел так, словно без кастинга угодил в участники реалити-шоу Иоанна Богослова «Апокалипсис».

— Короче, — грозно подытожил Центр, — если через пять минут не будете на адресе, считайте, вы уволены!

На этом связь прервалась. Почему-то вся бригада, включая водителя, дружно посмотрела на меня.

— Я в Киев на Крещатик не могу. Мне к первой паре в институте надо быть, — на всем серьезе сообщила я.

Обалдевший доктор немедленно связался с Центром сам. По той же самой рации. Центр, выслушав галиматью про Киев и Крещатик, мягко посоветовал ему прилечь и протрезветь. Как-то даже слишком мягко посоветовал. Уточнять, какой это на сей раз оказался Центр и не надо ли нам всем сейчас же ехать на Арбат, к примеру, доктор не отважился.