Новорусская баллада - [22]

– Не дождешься, Горыныч! – усмехнулся Олег, прекрасно умеющий улавливать исходящие от дракона эманации магической силы.

Вампир тоже готовился к бою. У него не было верных союзников, если не считать храпящую рядом честную компанию, Олег не умел извергать пламя, зато он обладал тем, чего у Горыныча никогда не имелось – человеческим разумом. И сейчас, уютно устроившись и созерцая сверкающее звездами небо, вампир предавался воспоминаниям…

Народная память штука очень забавная. Народ совершенно спокойно забывает одних героев, придумывает других, третьих смешивает с четвертыми, а пятых разделяет на шестых и седьмых. Никто уже не вспомнит о Руде Пыхатом, легендарном славянском князе, создавшим первое централизованное государство, само его имя исчезло из истории, зато все прекрасно помнят Добрыню Никитича, который ничем в жизни не прославился, кроме того, что он князю Владимиру родным дядей приходился. Илье Муромцу, реальному богатырю, чьи мощи в Киево-Печерской Лавре лежат, приписаны подвиги, о которых он сам не ведал, а из всех воспоминаний о Вольге в памяти народной остался лишь поход в индийское царство, куда тот ходил по сугубо личному делу, да встреча с неким Микулой Селяниновичем, с которым Вольга никогда в жизни не встречался. Впрочем, Олег не обижался на народ, за последнюю тысячу лет ставший родным – за славой он никогда не гнался, имя свое любой ценой превозносить не любил. Его даже забавляло, что былинный Вольга, он же Волх, упорно назывался сыном змия, в то время как реальный Олег того самого змия гнал в три шеи из русской земли.

Они вообще были старыми знакомыми. Когда Олег еще только приехал в Киев, город, ставший его родиной на следующую тысячу лет, Горыныч уже жил тут, на горе Почайной, в районе нынешнего Подола. Жил, не тужил, землями всеми в округе правил через своих наместников-людей. Олег, до этого пару веков проживший в Скандинавии, просто ошалел от такого нахальства – у них, у викингов, принято было драконам головы рубить, а эти странные славяне вместо того, чтоб собраться всем миром и показать дракону, кто в доме хозяин, дань ему уже не первое столетье платили. В памяти народной и через тысячу лет об этом память сохранилась, о чем даже пьеса написана[7]. Рыцарь круглого стола, с самим Артуром братавшийся и с Мерлином пьянствовавший, Олег, естественно, с дружиной своей змия погнал. Настоящие викинги, которых сам Один в Вальхалле ждет в ожидании часа Рангарёк, и не таких били – в те времена вообще земля была интересным местом. Собственно говоря, после того «подвига» сказки о богатыре-Вольге и стали из уст в уста передаваться, в последствии перемешавшись, да так, что уже не Вольга сразил змия, а змий Вольге отцом приходился.

Погнать-то Олег дракона погнал, да в первый раз не далеко, змий запрятался, затаился, исподтишка вредить наловчился. При этом прикидывался тихим да мирным, мудрыми речами на свою сторону не только людей, а и богов завлекал. Которых сам же Олег в славянских землях и пристроил, богатый скандинавский опыт сказался.

Вампир долго терпел такое соседство. Целый век. Пока это ему окончательно не надоело, и уже во владимирские времена вдвоем с Ильей, Муромцем прозванным, загнал Горыныча в ловушку, хвост ему прищемил, да смилостивился, не стал головы рубить. По просьбе Ильи, тот по жизни был мягкосердечным, и тогда драконьим слезам поверил. Отпустил, получив клятвенное обещание не ступать больше на землю славянскую.

Дракон клятву сдержал – поселился на юге, сначала на Кавказе, потом в окрестностях Лагора, а когда на север безобразничать прилетал, то девиц прямо с лету хватал, к земле не дотрагиваясь. И опять Олег терпел, да не вытерпел, на этот раз уже в одиночку на дракона пошел, и показал Горынычу, на что способен разгневанный вампир. Да так показал, что в самом Лагоре и следа от драконьего дворца не осталось, а местный люд перепуганный уже через поколение заставил себя о местном треглавом «князе» забыть. Так что свидетелей геройства Олега скоро не осталось, рассказать, что он делал в индийской земле, никто не мог. А славяне, почесав в затылке, подумали, подумали, да и придумали былину, где Вольга то в птицу, то в горностая перекидывается. Хотя на самом деле если Олег в кого и перекидывался, то только в огромную летучую мышь, да и то по молодости, чем старше становился, тем ему больше человечий облик нравился. Тот самый, что ему, верховному вампиру, самому древнему из представителей этого племени, был от рождения дан.

Под такие мысли и воспоминания Олег и заснул. Сладко заснул, не боясь ни мести Горыныча, ни темной земли, где некие жутко страшные, по словам Всемира, мороки всем грозили.

Утро же началось для вампира с воплей Любослава.

– Ааа… Горе, страх велико горе случишеся! Горе на наши главы валишеся, не мочи вперед ходити, верташися надобно веско скоро! – вопил своим писклявым голосом жрец, бегая кругами и молитвенно взывая к небу. – Як мочи скоро верташися, грех велик воля божеши не слушатися! Верташися, немедля верташися! Горе, грех велик! А…

– Убью, …! Ты че орешь, … мать! Я тебя щас …, … …! Урою! – вопил разбуженный Любославом Толян, гоняясь за волхвом с шампуром в руке и звеня многочисленными золотыми цепями.