Новолуние - [16]

— Лучше я пойду домой, — сказал он.

Чарли не отрывался от рекламы, — Пока.

Я неуклюже встала на ноги — они затекли от неподвижного сидения — и проводила Эдварда до входной двери. Он пошел прямо к своему автомобилю.

— Ты останешься? — спросила с безнадежностью в голосе.

Я ждала что он ответит. Его ответ не так сильно меня ранил, как я ожидала.

— Не сегодня.

Я не стала просить объяснить причину.

Он сел в машину и уехал, в то время как я стояла там, не двигаясь. Я едва заметила, что идет дождь. Я ждала, я не знала чего я жду, пока не открылась дверь позади меня.

— Белла, что ты делаешь? — спросил Чарли, удивленно глядя на меня одиноко стоящую и мокнущую под дождем.

Ничего, — я повернулась и потащилась обратно в дом.

Это была длинная ночь, в течение которой мне удалось поспать совсем немного.

Я поднялась, как только слабый свет забрезжил в окне. Автоматически оделась в школу, ожидая, чтобы небо прояснилось. Когда я ела хлопья, я решила, что достаточно светло для фотосъемки. Я сфотографировала свой пикап и фасад дома. Я повернулась и сфотографировала лес за домом Чарли. Забавно, сейчас он не казался мне зловещим. Я поняла, что мне будет не хватать этого — зелени, чувства отсутствия времени, тайны деревьев. Всего этого.

Я положила фотоаппарат в школьный рюкзак, перед тем как выйти. Я пыталась сосредоточиться на своем новом плане, учитывая, что Эдвард вряд ли придумал что-нибудь за ночь.

Вместе с опасением, я начала испытывать нетерпение. Как долго это может длиться?

Это длилось все утро. Он тихо шел рядом со мной ни разу, казалось, не посмотрев на меня. Я пыталась сконцентрироваться на уроках, но даже английский язык не смог завладеть моим вниманием. Мистеру Берти пришлось повторить свой вопрос о Леди Капулетти дважды, пока я не поняла, что он обращается ко мне. Эдвард шепотом произнес правильный ответ и затем продолжил игнорировать меня.

За ланчем тишина продолжалась. Я чувствовала, что могу закричать в любой момент, поэтому, чтобы отвлечь себя, перегнулась через невидимую линию, пересекающую стол, и заговорила с Джессикой.

— Эй, Джесс?

— Что, Белла?

— Окажи мне услугу, — попросила я, роясь в рюкзаке, — моя мама хочет, чтобы у меня в альбоме были фотографии моих друзей. Можешь сфотографировать всех?

Я передала ей камеру.

— Конечно, — сказала она, усмехнувшись, и повернувшись к Майку, чтобы успеть захватить его жующего с набитым ртом.

Я наблюдала за тем, как они передают камеру друг другу, хихикая и флиртуя, жалуясь на то, какими они попали в кадр. Это казалось удивительным ребячеством.

Возможно, сегодня только я одна не была в настроении, свойственном нормальному человеку.

— Ох, — извиняющимся тоном произнесла Джессика возвращая мне фотоаппарат, — я думаю мы использовали всю пленку.

— Ничего, я думаю я сфотографировала все что мне нужно.

После школы, Эдвард молча проводил меня до стоянки автомобилей. Мне снова нужно было на работу, и на этот раз, я была рада. Время со мной, очевидно, не помогло ситуации. Может быть время, проведенное в одиночестве, все исправит.

Я сдала пленку на проявку и печать, и забрала напечатанные фотографии после работы. Дома я кратко поприветствовала Чарли, захватила из кухни шоколадный батончик, и быстро поднялась к себе в комнату с конвертом с фотографиями в руках.

Я села на середину кровати и с настороженным любопытством открыла конверт.

Смешно, но я все еще ожидала, что первая фотография окажется пустой.

Вынув ее, я с шумом вдохнула. Эдвард выглядел таким же красивым как и в жизни, уставившись на меня теплым взглядом, по которому я скучала последние несколько дней. Было едва ли не жутко, от того что кто-либо мог выглядеть так… так… невозможно описать. Не возможно было выразить словами.

Я быстро просмотрела остальные, и выложила на кровать три из них, радом друг с другом.

Первой была фотография Эдварда на кухне, его теплые глаза с затаенным весельем.

Второй — Эдвард и Чарли, смотрящие ESPN. Выражение лица Эдварда сильно отличалось. Здесь взгляд был осторожным, сдержанным. Спокойный, захватывающе красивый, но его лицо было более холодным, чем у скульптуры, безжизненным.

На последней фотографии были я и Эдвардом, неуклюже стоящая радом с ним. Лицо Эдварда было таким же, как и на предыдущей фотографии, холодным и подобным статуе. Но не эта часть фотографии более всего беспокоила. Контраст между нами причинял боль. Он был похож на божество. Я смотрелась очень посредственно, даже для человека, едва ли не постыдно обыкновенной. Я перевернула фотографию с отвращением.

Вместо того чтобы занять домашней работой, я стала засовывать фотографии в альбом. Под фотографиями я стала делать надписи, имена и даты. Я добралась до нашей с Эдвардом фотографии, и, не задерживая взгляд, свернула пополам и вставила ее в металлические уголки той часть вверх, на которой был изображен Эдвард.

Когда я закончила, я положила в пустой конверт второй комплект фотографий и принялась сочинять благодарственное письмо Рене.

Эдвард все еще не приезжал. Я не хотела признавать, что он был причиной того, что я сижу так поздно, но причина была в нем. Я пыталась вспомнить последний раз когда он избегал меня как сейчас, без оправданий, телефонного звонка… Никогда.