Новогодний бой (с иллюстрациями) - [31]

В это время коновой находился там, где уже не оставалось никаких сомнений относительно его назначения. Он мог следовать только в Россию. Шербрук, для которого эта радиограмма была повторена еще раз, начал размышлять, какой будет реакция на сообщение самолета в I/SKL — оперативном отделе РВМ. Будут ли сконцентрированы на пути конвоя подводные лодки? Или его станут ждать надводные корабли, чтобы нанести удар, когда он подойдет поближе? Как обычно, у командира эскорта имелась масса вопросов и ни одного ответа[13].

Так как конвой был не более чем крошечной точкой в бескрайнем океане, и найти его было довольно сложно, капитан 1 ранга Шербрук вывел свои 6 эсминцев в точку, которая находилась далеко впереди конвоя, а потом повернул назад, следуя вдоль линии предписанного конвою курса. Видимость была чуть более 3 миль. Эсминцы Шербрука шли строем фронта, и он приказал держать интервал 3 мили. В результате образовалась завеса шириной 15 миль, а под наблюдением находилась полоса шириной 21 милю.

Наблюдатели следили за выделенными им секторами, вахтенные офицеры тревожно обшаривали горизонт биноклями, но полдень подошел и прошел, а конвой так и не появился. Неужели он отклонился более чем на 21 милю от курса, в результате чего эсминцы разминулись с ним, так и не заметив его?

С момента получения радиограммы адмирала Тови погода была хорошей, поэтому такое было маловероятно. Скорее всего, конвой опаздывает, а несколько транспортов, как всегда, отстали. Вполне вероятно, что самолеты в первый раз указали неправильные координаты[14].

К счастью, конвой должен находиться на южной, светлой стороне горизонта, хотя в этих широтах даже в полдень солнце не поднимается выше чем на один градус над горизонтом. В 14.30 наблюдатель эсминца на западном конце шеренги заметил конвой на юго-западе. На эсминцах замигали сигнальные прожектора, и Шербрук развернул свое соединение навстречу транспортам. Конвой отклонился на 15 миль к западу от предписанного ему курса.

Торговые суда шли 4 колоннами, но некоторые из них отстали и не могли удержаться в строю, несмотря на все усилия эскорта. Чтобы не заставлять свои эсминцы лишний раз метаться туда-сюда и сберечь драгоценное топливо, Шербрук решил, что до наступления темноты за отставшими будут присматривать «Блэнкни», «Чиддингфолд», «Ледбери» и «Чирче».

Вскоре конвой был переформирован, все тихоходы загнаны обратно в строй. 6 эсминцев заняли свои места в кольце охранения: «Акейтес» на левой раковине, «Оруэлл» и «Ориби» на левом фланге, «Онслоу» впереди, «Обидиент» и «Обдьюрейт» на правом фланге. Траулеры «Визалма» и «Ноферн Гем» держались за кормой вместе с корветом «Рододендрон», чтобы подбираться спасшихся с торпедированных судов. «Брэмбл», имевший хороший радар, и «Хайдарабад» находились далеко впереди.

С наступлением темноты 3 эскортным миноносцам типа «Хант» и корвету «Чирче» было приказано оставить конвой, они свою работу сделали. Они уже имели приказы относительно дальнейших действий. Лишь команда «Блэнкни» искренне обрадовалась, так как ее впереди ждали несколько часов отдыха. Еще 6 дней назад вездесущий адмирал Тови передал по радио:

«После ухода конвоя «Блэнкни» возвращаться в Скапа для ремонта компаса. «Ледбюри» и «Чиддингфолду» следовать в Лох Ю».

«Блэнкни» повел эскортные миноносцы прочь. Сигнальщики отсверкали привычное пожелание удачи, и 14 транспортов остались с новым эскортом, который будет сопровождать их до конца пути. Когда «Ханты» оказались достаточно далеко от конвоя и подошли к Сейдис-фиорду, «Блэнкни» по радио передал командиру Соединения R адмиралу Барнетту координаты конвоя на 17.00, его курс и скорость. Даже если немцы запеленгуют эту передачу, они не смогут определить, где находится конвой. Эти сведения должны были облегчить задачу адмирала Барнетта, но в последующие 6 дней могло случиться — и случилось! — очень многое.

Медленно, со скоростью 8 узлов, транспорты ползли на север. Корабли эскорта сновали вокруг, бдительно неся охрану. Звенели асдики, вахтенные пристально осматривали горизонт, чтобы обнаружить любой корабль, неважно, кто это будет — свой или чужой.

Мэтьюз, старшина сигнальщиков коммодора, закурил на мостике «Эмпайр Арчера» сигару, чтобы отметить Рождество, и принялся лениво размышлять о жизни. Ровно год назад он находился в Ла-Манше на борту маленького угольщика в составе конвоя, идущего в Саутгемптон. Вокруг корабля легли 23 снаряда калибром 406 мм, выпущенные немецкой батареей на мысе Гри Не. Рождество 1942 года принесло другую неприятность, — по мере приближения к Полярному кругу температура неуклонно ползла вниз. Однако Мэтьюз решил, что у него достаточно книг: от «России» Бернарда Переса до «Мистера Полли» Герберта Уэллса.

Мысли всех моряков в это время были дома, где-то в городах и деревеньках Соединенных Штатов и Англии. Сегодня они пропустили семейный рождественский вечер.

Конвой продолжал следовать зигзагом. С этого момента командиры эсминцев пребывали в страшном напряжении. При каждом галсе им приходилось внимательно следить за ближайшей колонной транспортов, чтобы не потерять их в темноте. Порядок несения вахт изменился. Каждая из вахт, правого и левого борта, была поделена на две подвахты. Пока корабли совершали переход, исполняла обязанности одна подвахта, а три отдыхали. Идея была простой — дать людям отоспаться получше, пока это возможно. Когда будет объявлена готовность, всей вахте придется находиться на своих постах, и тогда об отдыхе будет лучше забыть.