Новое время — новые дети - [50]

возникающие из–за утраты смысла жизни. А уж для наших людей с их стремлением к общинности, которая — нравится нам это или не нравится — сидит в самом центре культурного ядра, атомизация и биологизация жизни совершенно губительны.

А если бы описанная нами женщина осталась художницей? Допустим, у нее был бы муж, который смог бы обеспечить семью. Что тогда? Счастье творческого самовыражения? — Но какое же это счастье, когда творчество не востребовано? И не потому что суровая власть закрывает вольнолюбивому творцу путь к почтитателям таланта (это вполне соответствует нашему традиционному образу Художника), а потому что замордованным жизнью людям не хочется общения с искусством. И дело не в том, что жизнь тяжела, а в том, что по своей мелкости и бессмысленности она оскорбительно несопоставима с масштабом настоящего искусства. И поскольку с жизнью непонятно что делать, гораздо проще уменьшить масштаб потребляемого искусства, снизить его градус. Т.е., круг быстро замыкается: наша художница не может быть счастлива в обществе, которое не помнит о ней и не имеет к ней никакого отношения. Даже отрицательного.

Но это взрослые. А дети вроде бы не знали другого. Им не с чем сравнивать. Они с удовольствием выберут «пепси». Выберут — и своим незамысловатым выбором будут счастливы. Этакие радостные повзрослевшие обезьянки, умеющие с помощью новейших препаратов побеждать перхоть, кариес, прыщи…

И многие взрослые, забывая о том, что воспитание — это приобщение ребенка к верхним этажам культуры, покорно принимают новые правила игры. Родители (они, естественно, не называют своих детей обезьянками, но суть от этого не меняется) как–то чересчур легко и даже не без оттенка мазохизма признают свое бессилие в борьбе с культурной деградацией.

— Разве его заставишь читать? — вопрошают они так обреченно, как будто речь идет о неуправляемой природной стихии.

Но при этом тратят уйму сил и энергии на то, чтобы заставить того же самого «неуправляемого» ребенка почистить зубы перед сном, доесть обед, надеть шапку. У некоторых родителей почти все общение с детьми сводится к такой бытовой дрессировке! Значит, дело не в неуправляемости, а в воспитательных приоритетах.

Приоритетность «простого» культивируется и в школьной среде. Увлечение тестами, легко тиражируемыми методиками, все большая опора на визуальную информацию в ущерб словесной, постепенный отказ от наставнической роли взрослых и от воспитания примером. Спросите сегодняшних подростков, на кого они хотят быть похожими. И многие вам ответят, причем не подумав, уже заученно, автоматически: «На самого себя». Хотя испокон веку в самых разных культурах воспитание строилось на подражании образцам, эталонам. А когда от этого отказывались, общество стремительно приходило в упадок.

Но теперь отказ от идеалов активно поощряется, поскольку расценивается как проявление индивидуальности. Самовыражение стало новой догмой. Хотя какую самость может выражать подросток, напичканный примитивными, массовыми (т.е., обобщенными, безликими) стереотипами? Любовь к роликовым конькам? К тому или иному сорту жвачки, рекламируемой по телевизору?

Очень показательна в этом смысле история, происшедшая в одной из московских школ. На уроке литературы детей попросили сравнить… композицию двух живописных портретов, десять раз повторив, что они могут свободно выражать свое мнение. При этом некоторые школьники даже ни разу не были в Третьяковке! А уж о законах композиции и прочих искусствоведческих «прибабахах», и слыхом не слыхивали. Но установка на самовыражение сработала. И, коряво выразив что–то невнятное и беспомощное, восьмиклассники пребывали в блаженной уверенности, что они оказались на высоте. Не важно, что они выразили ни на чем не основанное мнение. Главное, что свое! само–мнение. Так воспитывается, по выражению Д.Мережковского, Грядущий Хам.

И этого Хама наперебой обслуживают детские и юношеские издания. «Детям нравится, когда просто. Молодежь любит «жареное», — говорят одни. Другие более откровенны: «Мы пришем для быдла (вариант: для дебилов).» Коротенькие, простенькие материалы, никакой теории, только практические советы. Желательно с криминальным душком. Даже такие журналы, которые, казалось бы, озабочены судьбой молодого поколения, все равно, как доходит до дела, предпочитают печатать детективы, а не серьезную литературу. Чтобы не потерять читателя. Таким образом, они тоже потакают деградации.

Ну, а телевидение вообще не нуждается в пространных комментариях. Причем самое забавное, что многие теледеятели искренне уверенны в полезности своей культуртрейгерской работы!

— Почему на нас все нападают? — негодовала ведущая одной из молодежных программ. — Что интересует современных подростков? — Только рок–музыка и секс. Вот мы и стараемся удовлетворить их интересы.

Исходя из этой логики, пора учить детей, особенно мальчишек, пользоваться огнестрельным оружием и изготовлять взрывчатку. Ведь это их тоже очень интересует.

Опыт, правда, показывает, что интересы детей надо не столько удовлетворять, сколько сначала сформировать. На «секс–примере» это особенно очевидно.