Новгородская Русь по берестяным грамотам - [17]

Вот способ дендрохронологического датирования, с помощью которого грамоты получают, если они на мостовой, интервал 20–25 лет, если около мостовой — 40 лет, если вдалеке от мостовой — 50–60 лет. Иногда можно узнать даже с точностью до года, но это уже скорее случайность.

Что касается второй части, внестратиграфического датирования — это специальная методика, которая основательно разработана в новгородской экспедиции. Она использует все остальные реальные признаки грамоты, которые могут иметь датирующий смысл. Рассказывать об этом подробно не буду, это длинно. Только назову. Один признак простой. Если у вас персонаж твердо совпал с персонажем летописи — всё, это внешняя дата. Это, правда, не внестратиграфическое датирование, а просто совпадение с документом, это, если угодно, третий способ. А внестратиграфическое датирование в узком смысле слова — это оценка всех языковых, палеографических (в широком смысле слова, палеография и графика) свойств грамоты.

Оценка, например, того, какая используется формула политеса. Это немного похоже на женские бусы. Конечно, формулы политеса живут гораздо больше, чем мода на женские бусы, но все-таки они, оказывается, поживут-поживут и прекращаются, дальше в обществе начинается другая формула. Например, в грамотах бывает иногда “поклон”, иногда “покланяние”, и мы очень хорошо знаем, когда меняются эти формулы — между 1180 и 1200 гг. — это года, когда они сосуществуют, до этого только “покланяние”, после этого — только “поклон”. Поэтому, если у нас грамота имеет слово “покланяние” или “поклон”, грубая датировка в ту же секунду дана — это или до 1180–1200 гг. или позже. Это один из признаков, который используется.

Всего признаков, которые сейчас, например, я использую во внестратиграфическом датировании около 500. Конечно, каждый отдельный документ не дает все 500. Но даже если он даст 20, сами понимаете, что по 20 признакам можно датировать неплохо.

Вопрос из зала: Андрей Анатольевич, я читал вашу прекрасную книгу по древненовгородскому языку. Сегодня вы сказали, что современный русский язык находится на стыке, грубо говоря, суздальского и новгородского. Вы не могли бы перечислить еще какие-нибудь признаки в древненовгородском и в современном русском, кроме частичного отсутствия второй палатализации.

Зализняк: Вы уже сами сказали, что руке, ноге и т. д. — это древненовгородский эффект. Еще один эффект состоит в том, что когда мы с вами говорим в повелительном наклонении берите, несите, везите, пеките — это новгородский эффект — ите, потому что эффект противоположной части был бы — ете, было бы несете, пецете, везете и т. д. Еще, когда мы с вами говорим ведя, приведя, с — я — это тоже новгородизм, потому что в противоположном варианте было бы приведа, привеза. Деепричастие от глаголов с твердой основой в классической форме древнерусского языка сохраняло твердость. Формы, которые сейчас абсолютно победили в русском с мягкостью — новгородского происхождения. Не знаю, стоит ли продолжать, но еще штук десять можно.

Вопрос из зала: Когда завершился процесс слияния двух диалектов?

Зализняк: Завершился… Это довольно трудно сказать, может быть, и сейчас еще не завершился. Но, грубо говоря, должен был где-то в XVI–XVII вв.

Вопрос из зала: Насколько открылась специфика северо-западного языка, который уже обнаружили в берестяных грамотах, сохранились ли ныне где-то его следы? Это первый вопрос. Второй вопрос о том, не был ли до завоевания Новгорода Иваном III какой-то другой механизм сближения северо-западного языка с восточно-центральным?

Зализняк: Я сперва отвечу на второй вопрос. Нет, это тот же самый механизм. Дело в том, что московские государи всегда считали Новгород своей вотчиной, и их влияние было и раньше. Просто до настоящего завоевания Иваном III это влияние наталкивалось на довольно сильное сопротивление и реализовалось очень частично, однако, сближение происходило. Хорошо это или плохо — это другой разговор. Тем не менее, по документам видно, что сильно раньше прямого подавления новгородской независимости в 1478 г. — дело уже сильно-сильно шло к этому же.

А ваш первый вопрос — где сохранилось. Древний новгородский диалект в чистом виде нигде не сохранился. Однако следы его кое-где есть. Но, увы, в самом Новгороде дело с ними обстоит очень плохо, потому что, как известно, Новгород был насильственным образом заменен поселенцами из Центра. Это была специальная политика вывезения старых новгородских семей в Рязань, Суздаль и т. д. и заполнение Новгорода центральными жителями, которые никаких новгородских традиций не имеют. А на периферии новгородской территории многое осталось. Скажем, в Череповце вполне можно услышать новгородские вещи, и былины сохраняют их. Издание новгородских былин имеет даже такую черту Новгорода, как окончание — е. Вы, наверно, читали былины о Садко. Многие из них, довольно старые, называют его не Садкоu, а Садкеu — то есть с совершенно правильным окончанием новгородского именительного падежа единственного числа: “Жил Садке, новгородский гость…” И такого рода вещи на окраинах бывшей новгородской территории до сих пор прослеживаются. Не в качестве целой системы, а в качестве остатков.