Новейшая история России в 14 бутылках водки. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал - [73]
Мечетин до сих пор считает десять миллионов долларов, заплаченные в 2007 году за «Белугу», одним из своих наиболее успешных вложений. «Есть иллюзия, что какая-то дизайнерская компания, объединившись со спецами по маркетингу, может просчитать и сделать с нуля успешный бренд. Это все ерунда, — говорит Мечетин. — Почему этот бренд успешный, а другой нет, не знает никто, это невозможно научно просчитать. Лучший метод — купить бренд с уже имеющейся историей успеха, но на ранней стадии, пока он не вырос в цене. Когда надо просто масштабировать проект, как это сделали мы. В „Белуге“ все совпало идеально. Само название „Белуга“ вызывает ассоциации с икрой, которая предполагает определенную элитарность и недоступность: черную икру все знают, но едят ее не каждый день, это дорогой продукт. С другой стороны, черная икра как таковая часто ассоциируется во всем мире с Россией. И все это в совокупности рождает у потребителя нужные ассоциации: лакшери, гурмэ, Россия».
Бывший сенатор Валентин Завадников по-прежнему не дает интервью про свое участие в водочном бизнесе. Отойдя от бурных российских дел, он ведет тихую жизнь фермера, публикуя у себя в фейсбуке пасторальные картинки своих виноградников Fattoria de Montemaggio в Тоскане и репосты критических по отношению к действующим властям страны колонок с сайтов телеканала «Дождь» и «Новой газеты». У экс-сенатора все хорошо.
Глава 11: Питерская
в которой культурная столица безуспешно пытается превратиться в водочную
28 апреля 1999 года 32-летний мелкий чиновник правительства Санкт-Петербурга Вениамин Грабар отправился на деловую встречу. О встрече Грабара попросил бизнесмен Антон Хохлов. Хохлову принадлежал небольшой ликеро-водочный завод «Нива», известный в городе недорогой водкой «Столбовая». К тому времени Грабар уже год работал в Смольном в должности помощника Ильи Клебанова, главы комитета экономики и промышленной политики, и как раз отвечал за наведение порядка на водочном рынке северной столицы. Работавшие в Петербурге водочные заводы с помощью различных схем уходили от уплаты налогов в городской бюджет, и Грабар, пришедший в правительство из алкогольного бизнеса и знавший вопрос изнутри, должен был придумать способ, как заставить местных водочных баронов раскошелиться. Одним из таких «клиентов» чиновника и был Хохлов (запомните это имя, чуть дальше мы еще будем подробно о нем говорить).
Разговор предполагался непростой. Однако до него дело так и не дошло: в назначенном месте Грабара поджидал не водочник Хохлов, а бойцы питерского РУБОПа, которые заявили опешившему чиновнику, что он задержан по подозрению в получении взятки. Заявление на Грабара написал все тот же Хохлов. Владелец «Нивы» утверждал, что в октябре 1998 года встречался с Грабаром в знаменитом еще с советских времен ресторане «Чайка» на канале Грибоедова, где и передал чиновнику десять тысяч долларов за получение квоты на спирт. Еще одно поступившее в прокуратуру заявление украшала подпись самого известного петербургского водочника Александра Сабадаша. Он утверждал, что передал Грабару 20 тысяч долларов за получение лицензии для одного из дочерних предприятий своей компании «ЛИВИЗ».
Помощник Клебанова пытался убедить сотрудников милиции, что все это провокация и месть со стороны бизнесменов, не желавших играть по новым правилам. Петербургские СМИ считали, что Клебанов, которому уже предложили перейти в федеральное правительство на должность вице-премьера, не бросит «своего человека» в беде, и обращали внимание на смехотворные даже по тем временам суммы взяток, фигурировавшие в уголовном деле. Однако прокуратура проявила удивительную настойчивость, отправив чиновника в СИЗО, где ему предстояло провести почти полгода. Арест Вениамина Грабара запустил целую серию событий, вошедших в криминальную историю Санкт-Петербурга под названием «водочная война».
В то время как молодой сибирский инженер Андрей Стрелец (о котором я рассказывал в предыдущей главе) в конструкторском бюро своего Омского завода корпел над чертежами систем ориентации для космических ракет, его ровесник из Ленинграда Вениамин Грабар занимался космической практикой. Выпускник Военно-космической академии им. Можайского проходил службу на космодроме Плесецк в Архангельской области.
И так же как и Стрелец, Вениамин Грабар с распадом СССР решил, что перспективы работы в космической отрасли в условиях разрушающейся экономики страны более чем сомнительны, и окунулся в омут зарождающегося бизнеса. «В 1991 году, после увольнения в запас, мы с товарищами организовали свой первый бизнес. Начали с издательства книг. Издавали все — от общедоступной транскрипции Библии до „Винни-Пуха“ в оригинальном переводе, — рассказывал Грабар в 2005 году в интервью журналу „Стильный“. — Постепенно интерес к издательскому делу стал угасать, и я занялся производством систем для очистки воды».
История с водой тоже продлилась недолго — настоящие деньги в то время делались на других жидкостях. С отменой госмонополии на производство водки и спирта самым денежным бизнесом стал импорт по линии Национального фонда спорта, РПЦ и еще пары общественных организаций. Но чтобы воспользоваться таможенными льготами, необходимо было обладать связями хотя бы с тем же НФС. У молодого Вениамина Грабара таких связей не было. Зато он свел знакомство с людьми, которые пытались удержать на плаву несколько крупных водочных и спиртовых предприятий.
