Новейшая история России в 14 бутылках водки. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал - [12]
В Париже бизнес у Смирнова не задался, продажи были небольшие, а заинтересовать русской водкой искушенных в виноделии французов он не сумел. К началу 1930-х Смирнов едва сводил концы с концами. В отчаянии Владимир Петрович начал размещать в газетах рекламу, предлагая купить у него лицензии на производство его водки в других странах. Возможно, одно из этих объявлений и спасло «Смирновскую». За год до его смерти (а в конце жизни он очень болел и сильно сдал) к нему за лицензией приехал из Америки другой русский эмигрант — Рудольф Кунетский, сын одного из крупнейших в прошлом производителей спирта в Российской империи. Этот спирт Смирновы закупали для своего московского завода. Когда произошла революция, Рудольф учился в одном из европейских университетов — и в Россию решил не возвращаться. Переехал в США, сменил там фамилию на Кунетт (чтобы американцам было с ней проще) и начал с нуля строить собственную жизнь: работал рядовым клерком в нефтяной компании, потом перешел в компанию, производившую косметику, где дорос до управляющего. Сожалел он только о том, что в Америке все это время действовал сухой закон и он не мог попробовать себя в знакомом ему с детства алкогольном бизнесе. Но в 1933 году закон отменили, Кунетт каким-то образом узнал о предложении Смирнова — и тут же отправился к нему в Ниццу.
За 54 тысячи франков[6] Владимир Смирнов передал Рудольфу Кунетту эксклюзивные права на выпуск в Северной Америке продукции под брендом Smirnoff при условии соблюдения технологии и оригинальных рецептов. Кунетт в этот момент был преисполнен энтузиазма: он не сомневался, что после долгих лет сухого закона «белый виски» от Смирнова должен произвести в Америке настоящий фурор. Уже в 1934 году Кунетт открыл небольшой завод по розливу в городке Бетель в штате Коннектикут, начал мощную рекламную кампанию, звал Владимира приехать, даже предлагал ему кресло председателя совета директоров. Тот с радостью согласился. Но в августе 1934 года Владимир Смирнов умер.
Неутомимый Рудольф Кунетт приложил все свое умение, чтобы привить американцам вкус к водке, но в итоге убедился, что у «белого виски» нет никаких шансов выиграть конкуренцию с покинувшим подполье бурбоном — традиционным американским кукурузным виски. За шесть лет Кунетту так и не удалось выйти в плюс. Он был на грани банкротства. На этом история «Смирновской» водки могла бы и закончиться, но в 1939 году Кунетт заключил сделку с компанией Heublein.
Президент Heublein Джон Мартин позднее вспоминал, что Smirnoff ему не нужен был и даром. Поэтому он договорился с Кунеттом о покупке за 14 тысяч долларов[7] завода в Бетеле, оборудование которого стоило не меньше предложенной суммы, — а заодно и прав на бренд Smirnoff. В качестве условия продажи завода Кунетт настоял на сохранении производства водки Smirnoff и назначении самого себя на должность директора по маркетингу с зарплатой в шесть тысяч долларов в год.
Мартин счел предложение выгодным: основным источником прибыли для Hueblen было производство соуса для стейков и барбекю, однако алкогольный бизнес после снятия правительственных запретов казался золотой жилой. В него тогда ринулись многие, примерно как сегодня в бизнес по выращиванию марихуаны. «У меня вообще не было никаких идей, что делать со Smirnoff», — вспоминал Мартин. Помог, как это часто бывает, случай.
Джек Морган был приятелем Джона Мартина и владельцем популярного в Голливуде ресторана Cock ‘n’ Bull. В начале 1941 года он по дружбе купил у президента Hueblein несколько ящиков Smirnoff, однако звезды Голливуда воротили носы от «белого виски» из России. В попытке избавиться от неликвида старший бармен Cock ‘n’ Bull Уэс Прайс смешал в медной кружке водку и имбирное пиво, которое тоже спросом в баре не пользовалось: американцы предпочитали имбирный эль. К стойке как раз подошел Бродерик Кроуфорд, восходящая звезда студии Universal, и попросил бармена плеснуть ему что-нибудь. Прайс протянул ему кружку с только что изобретенным коктейлем, который он назвал «Московский Мул» (Moscow Mule). На следующий день Кроуфорд привел в бар своих друзей-актеров попробовать новый коктейль. За пару месяцев Moscow Mule стал самым модным коктейлем в Лос-Анджелесе, а потом и во всех Соединенных Штатах. Конечно, не без содействия Hueblein, поддерживавшей ажиотаж публикациями в таблоидах: в рекламе звезды Голливуда позировали с узнаваемой медной чашкой с «Мулом». Вслед за «Мулом» были изобретены и другие коктейли с водкой, ставшие классикой: «Отвертка», «Кровавая Мэри».
Продажи начали расти. В 1955 году Hueblein за 25 тысяч долларов выкупили у вдовы Владимира Смирнова права на производство и продажу Smirnoff по всему миру. В 1964-м водка производит контрольный выстрел в голову потребителя: Шон Коннери в образе Джеймса Бонда в фильме «Голдфингер» произносит легендарную фразу: «Водку и мартини, смешать, но не взбалтывать». Водкой для агента 007, естественно, была Smirnoff. Никому не интересный «белый виски из России» становится самым продаваемым крепким алкоголем на крупнейшем рынке — в США, продажи Smirnoff измеряются десятками миллионов коробок.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?