Новеллы: Ветеран войны, Дрова, Друг не подведет - [8]

— Говорили, что тут лучше.

— Так о чем же ты споришь? Ну о чем? — кипятился Энди.

— Я не спорю. Просто ты преувеличиваешь, вот и все…

Вскоре они нанялись резать скот на небольшую бойню.

— И бреем и причесываем по первому разряду, — говорил, посмеиваясь, Энди.

Они во всем были прямой противоположностью друг другу, но всегда их видели вдвоем — водой не разольешь.

Вместе приходили на бойню, вместе завтракали, работали рядом, вместе заходили в кабачок и снимали вместе одну комнату. Они не расставались и по воскресеньям. В этот день они отправлялись на скачки и, как правило, проигрывали. Каждый сваливал неудачу на другого. Особенно издевался Энди над тем, что Сэнди ничего не смыслит в лошадях.

— Он не может отличить обыкновенной лошади от призовой, — сказал мне однажды Энди. — Только пускает на ветер наши деньги.

— То есть как «наши»? — не понял я.

— Мы ведь дружки, как вам известно, ну и кошелек у нас общий. Но, правду говоря, я еще больше трачу денег, чем старина Сэнди.

Они спорили о скачках чуть ли не круглые сутки, и каждый норовил поддеть другого.

Я работал в соседнем загоне и убедился, что и юмор у каждого был свой, особый, — этим они больше всего и отличались друг от друга. Энди был природный шутник; его насмешки отличались тонкостью и подлинным остроумием. Сэнди, наоборот, был способен только на безвкусные колкости и плохо замаскированные личные выпады.

— Совсем недурно для такого старого хрыча, как ты, — подшучивал Энди, следя за работой друга.

Сэнди только бросал на него свирепые взгляды: он не успевал придумать подходящий ответ.

Казалось, Сэнди нарочно пропускал мимо ушей шутки друга, чтобы весь запас своего небогатого юмора сберечь до удобного случая. А Энди, наоборот, с царственной щедростью рассыпал тысячу и одно острое словечко и множество забавных прозвищ. Все это было так оригинально и неожиданно, что даже тот, кого он высмеивал, хохотал вместе со всеми.

Не прошло и недели после их прихода к нам, как Энди уже назвал Перка О’Коннелла Лордом Нельсоном. Его острое чувство смешного не упускало ничего. Не пропустил он и старого Бэнди Джоунза. Бэнди было уже за семьдесят, он работал на бойне со дня ее основания, почти полвека. Работа у него была такая: он убирал со двора дохлых овец, остатки свиной кожи и прочую дрянь и отправлял все к Кокбэрну, где в котлах вываривали из этого всякую всячину. От орлиного глаза старого Бэнди не ускользало ничего, и Энди сразу взял это на заметку.

— Эй, гляди в оба, брат! — крикнул он мне однажды.

— А в чем дело, Энди?

— Гляди в оба, а то Бэнди утащит тебя и сдаст Кокбэрну! Шевелись быстрее! Глаза навыкат! — выкрикивал он, как только Бэнди появлялся во дворе.

За завтраком мы обычно играли в карты, и Энди особенно изощрялся в этот час. Как-то раз у Сэнди оказалось два туза. Энди мгновенно вытащил две груши из тарелки с компотом и торжественно заявил:

— У меня тоже пара[3], я выиграл!

Сэнди, как всегда, ответил нечленораздельной бранью.

Однажды мы вместе вышли из дому и направились к автобусу. Энди первым заметил приближающуюся машину и бросился бежать. Запыхавшийся Сэнди едва поспевал за ним, и тут у него слетела шляпа. Потеряв несколько секунд, он не успел вскочить в автобус. Энди весело помахал ему из окна машины.

Назавтра, когда мы собрались в кабачке, Энди сказал мне со смиренным видом:

— Сэнди неплохой бегун, не правда ли? Если бы только не случай со шляпой…

— Да, — сказал я, предвкушая шутку. — Я едва поспевал за ним.

— Знаешь, — продолжал Энди, — когда я вошел в автобус, одна старуха, которая видела, как бежит Сэнди, сказала мне: «Пари держу, этот старичок в молодости умел неплохо бегать».

Сэнди был очень раздосадован.

— Я-то хоть волосы расчесываю! — крикнул он наконец. — Не так, как другие, что причесываются раз в год, на рождество…

Но пришел черед и для Сэнди отплатить другу.

— Теперь я сыграю шутку с Энди, — сказал он мне раз утром. — Он тут завел шашни с одной девицей, подбородок у нее лошадиный, точь-в-точь как у Джека Элберта[4].

— А в чем же тут шутка, Сэнди?

— А ты скажи ему, — зашептал Сэнди, — что видел его вчера в кино с… Джеком Элбертом. Клянусь богом, он взбесится!

— Нет уж, лучше ты сам скажи.

— Ладно! — Сэнди зашагал в сторону Энди, обдиравшего овцу. — Понравилось тебе вчера кино, Энди? — крикнул он.

— Угу, неплохая картина, — проворчал Энди.

— Говорят, ты был там с Джеком Элбертом?

— О ком это ты толкуешь, не пойму? — сказал недовольно Энди.

— О Джеке Элберте с длинным подбородком, о твоей красотке.

— Заботься лучше о собственной роже! — огрызнулся Энди.

Сэнди был вне себя от радости: он нашел слабое место в панцире острослова Энди. Теперь у него был постоянный ответ на шутки друга.

— Ему это не нравится, клянусь богом, — говорил он мне. И каждый раз, когда Энди заикался насчет «старого хрыча», Сэнди торжественно выпаливал: — Зато у меня подбородок не такой, как у Джека Элберта!

Даже Джордж Доннелли, наш профсоюзный делегат, и тот оказался жертвой добродушного юмора Энди.

Как-то на бойню приехал репортер собирать информацию для газеты. Джордж Доннелли провел его по всем загонам. Перед отъездом газетчик спросил его, давно ли он здесь работает. Джордж сказал, что сорок лет. Полагая, что перед ним самый старый рабочий на бойнях, репортер написал заметку под заглавием «Отец наших боен». Это разобидело старика Бэнди Джоунза, который работал дольше Джорджа. Старик даже хотел писать в газету опровержение.