Новеллы: Ветеран войны, Дрова, Друг не подведет - [4]

— А тебе и платят хорошо, Спад. Ступай-ка, пообедай, а мы потом закончим.

— Мистер Тай и так уж на стену лезет: слишком медленно вы работаете, ребята, вот что! — Мерфи отвел велосипед от изгороди и перекинул ногу через седло. — Поработайте еще немного до обеда.

Мерфи был пожилой человек, казалось, что его сутулая спина для велосипеда и приспособлена. Он уже отъезжал, медленно нажимая на педали, когда Дарки крикнул ему вслед:'

— Скажи Таю, пусть сам придет, помахает лопатой, если у него такая спешка.

Остальные работали до тех пор, пока Мерфи не скрылся за вязами у самого городка, раскинувшегося по другую сторону долины. Городок выглядел мрачно, словно и его придавил кризис, принесший столько горя его жителям.

— Посмотрел бы я на Тая, как бы он здесь гравий раскидывал! — сказал Дарки, когда его товарищи уселись рядом и принялись за еду. — Бьюсь об заклад, мы бы его заставили попотеть.

Все засмеялись, а Дарки, опершись на локоть, продолжал:

— Встретил я его на днях возле лавки; он меня спрашивает: «Как живешь, Дарки?» А я ему: «От ваших вопросов лучше не заживу!» Потом еще говорю: «Послушайте, — говорю, — если я не ошибаюсь, у нас в городе только два мерзавца». «Кто такие?» — спрашивает он. А я ему: «Тай — городской секретарь и Тай — городской инженер». Видать, не понравилось ему!

— А ты что думаешь, может человеку понравиться, когда его обзовут мерзавцем? — утирая нос тыльной стороной ладони, проговорил Коннорс, по прозвищу Гундосьй.

— Тая защищаешь, да? — зло огрызнулся Дарки.

— Вовсе не защищаю. Просто я сказал, что не может человеку понравиться, ког&а его обзывают мерзавцем.

Дарки глотнул чаю, лег навзничь и с жадностью принялся за кусок хлеба, намазанного джемом.

— Знаешь, — заговорил он, глядя в небо, — если рабочий человек голосует за националистов[2], выходит, он ничем не лучше скеба. А?

— Никогда я за националистов не голосовал. — Гундосый явно нервничал.

— А я и не говорю, что ты голосовал, — взглянул на него Дарки. — Я только сказал: если рабочий голосует за националистов, значит, он сволочь и скеб. Вот и все.

Наступила неловкая тишина. Все молча жевали, пока Эрни Лайл, молодой парень, недавно ставший отцом, не переменил тему разговора?

— Ну и холодно же было сегодня ночью, черт побери! Я прямо закоченел.

— Восьмые сутки как мороз держится, — вставил один из возчиков с подводы, — а в доме ни полена. Топлива, что выдают, хватает дня на три, не больше. Мы стали было жечь забор, да хозяин пригрозил выкинуть нас из квартиры, если мы не поставим новый.

— А мы с Лиз как поужинаем, так сразу и спать, — сказал Гундосый. — Бережем дрова на стряпню. Да и те уж на исходе.

— Я сегодня ночью к реке ходил, думал — хоть сучьев наберу, но все там вымокло после паводка, — сказал еще кто-то.

— Да, дров надо достать. Где хочешь, а достать надо. Иначе замерзнем! — взволнованно заговорил Эрни. — У моего маленького ужасный кашель. Домишко наш совсем развалился, а тут еще топить нечем — того и гляди малыш схватит воспаление легких.

Возчик Андерсон, самый пожилой из всех, поднялся, разминая ноги.

— Собачья жизнь! Мы вот топим половицами из уборной, — пожаловался он.

Дарки вскочил и со злостью швырнул в траву корку хлеба:

— А мне вас и не жалко. Я ведь тоже едва свожу концы с концами. Но уж чего — чего, а дров у меня — завались! Полный сарай!..

— За последнее время со складов порядком дров утекло, — протянул Гундосый, с усмешкой глядя на Дарки. — Наверно, и тебе, перепало?

— А я тебе не стану докладывать, где я их взял. Хотя бы и со склада! Захотел бы там взять, так знал бы, у кого надо брать. У тех бы не убыло. А вы, ребята, только злите меня. Скулите, что топить нечем, а вокруг вон сколько леса! Глазом не охватишь! Сложились бы, наняли на ночь грузовик да нарубили бы, сколько надо.

— Но это же воровство, — сказал Гундосый, — а новый фараон шутить не любит. Разве ты не знаешь, что сделали с Гарри Джексоном, когда его поймали? Я в тюрьме сидеть не хочу!

— Думаешь, в тюрьме тебе будет хуже, а? По мне — так уж лучше рискнуть, чем морозить детей.

— Дарки прав, — сказал Эрни Лайл. — Может, и нам рискнуть?

— Нет, неправ, — возразил Гундосый. — Никогда в жизни я не воровал и теперь не стану. Я так думаю: лучше бы нам поговорить с Колсоном, — добавил он.

Колсон был членом парламента от местной организации националистической партии.

— А что толку говорить с Колсоном? Помог он когда-нибудь нашему брату рабочему?! Я скорей подохну от холода, чем стану его просить, — ответил Дарки, поднимаясь. — В прошлые выборы он предлагал мне выпить с ним. Стою я возле избирательного участка и раздаю лейбористские листовки. А он проголосовал сам за себя и выходит из будки. «Пошли, — говорит, — выпьем, Дарки». — «Стану я пить с тобой, как же!» — говорю я. А он прицепился: «Брось, Дарки, пойдем! Что до меня, я не хочу с тобой ссориться». — «Ну, а что до меня, — отвечаю я, — то как раз наоборот!» — Дарки сплюнул на траву, словно хотел выплюнуть самое имя Колсона. — Просить у Колсона?! К чертовой матери!

Он достал жестянку с табаком из кармана брюк и со злостью стал крутить папиросу.

— Если у вас недостает смелости взять вязанку дров, мое дело сторона! У меня-то их хватает.