Новеллы и повести. Том 1 - [11]

Так закончилась спокойная жизнь. А потом, в городе…

— Загоришься! — раздался голос брата.

С гор подул ветер, и пламя чуть было не лизнуло его одежду. Евтим отодвинулся в сторону. Может быть, только он один знает, какой огонь самый сильный на свете. Вовсе не тот, что вздымает ввысь огромные желтые языки пламени, и не тот, от которого выгорают целые леса. Самый ужасный огонь тот, что бушует под землей, в наслоившихся за сотни веков угольных пластах.

— Думай, не думай, а прошлого не воротишь! — проговорил брат.

— Я не об этом! — сухо сказал он.

— Об этом! — с уверенностью возразил брат. — Бессмысленное занятие, на мой взгляд.

— Ты ни в чем не находишь смысла, — сказал старший.

Младший брат поморщился.

— Тебе так только кажется. Потому что я отшучиваюсь вместо того, чтобы злиться.

— Ладно, продолжай шутить.

— Это мне ничего не стоит, — сказал младший. — Но я вижу, что ты злишься. Сегодняшняя демонстрация, по-моему, выглядит весьма глупо…

— Вовсе не демонстрация! — сердито возразил он. — Просто-напросто мне не хотелось портить им свадьбу. Допустим, я уступил им. Но зачем мне вдобавок и притворяться? Не могу я через силу улыбаться — это не в моем характере. И не могу болтать, не думая…

Младший брат испытующе поглядел на него.

— Если это так, то тем хуже для тебя, — сказал он. — Мне приходилось слышать от тебя такое, что не делает тебе чести.

— Хорошо, считай, что я был глуп или слеп! Но я никогда не притворялся.

— Да, ты был попросту слеп, — с готовностью согласился брат. — Ты и сейчас слепой…

— А может быть, не я, а ты, потому что не можешь отличить коня от осла…

— О ком ты говоришь?

— О моем зяте.

Младший брат улыбнулся.

— Брось ты этого зятя к чертям собачьим! — беззаботно сказал он. — Что в нем особенного? Красив чуть выше нормы… А это иногда приводит к нежелательным последствиям…

Старший впервые в то утро почувствовал, как ярость снова застучала в висках.

— Красив! Что в нем красивого? — взорвался он. — Вы просто забыли, что значит красота!

— Не забыли… У красивого короткие ноги. А когда разозлится, у него глаза наливаются кровью…

Заметив, что Евтим все еще горячится, он добавил примирительно:

— Ладно, хватит об этом. Будь ты человеком, шатался бы с ним по барам… Но ты не как люди…

Генерал подоспел, когда шашлык пересох и почернел, как угли в костре. Вид у него был триумфальный, будто он только что разбил на берегу несколько вражеских дивизий. Его корзиночка была доверху полна крупных, добротных усачей.

— Браво! — воскликнул высокий. — То ли было бы, если б тебя пустили порыбачить в садке…

— Здесь не садок, — обиженно возразил генерал.

— Конечно, нет. Всего лишь государственный заповедник. Специально для тебя устроили, чтоб было где потешиться с удочкой.

— Ну и улов! — беззлобно сказал генерал, вытряхивая рыбу из корзинки.

Сверкая чешуей на солнце, рыба медленно расползалась по траве. Попались все крупные, как на подбор, экземпляры, некоторые еще корчились, мучительно глотая сухой, горячий воздух. Сразу перестало пахнуть бензином и разогретой краской от машины; вокруг распространился крепкий запах рыбной слизи и речной свежести. Генерал подхватил самого крупного усача и сунул его под нос высокому.

— Вот видишь, как похож на тебя! Клюет только на самую изысканную наживку!

Вечером рыбу зажарили в соседнем монастыре. Пока генерал хлопотал в трапезной, братья удобно расположились за маленьким столиком на галерее. Солнце уже зашло, и монастырский двор, как старое позеленевшее ведро, заполнился прохладным сумраком. Тихо и безлюдно было вокруг, лишь изредка по заросшему травой двору степенно проходили бесшумные, как летучие мыши, бородатые монахи. Братья молчали, наслаждаясь отдыхом, — приятная усталость клонила их к жестким спинкам стульев. Одинокий светлячок пролетел через двор и скрылся за колокольней маленькой церкви. Внизу, за узкими окошками, тускло мерцали другие светлячки — несколько свечек одиноко догорали перед деревянным алтарем.

— Перестань задирать генерала, — проговорил наконец старший брат. — В сущности он хороший человек…

— Знаю, — сказал младший.

— Тогда зачем?

— Я не задираюсь, я шучу, — сказал младший брат. — Смотри на шутку, как на лекарство. Иногда она действует лучше слабительного.

— Вот и глотай сам свое слабительное, — хмуро отрезал старший.

Немного погодя подошел генерал, энергично топая своими тяжелыми ботинками. Вместе с ним ворвался и аппетитный аромат жареной рыбы, исходящий от его одежды. Высокий с опаской поглядел на брата, но все же не сдержался.

— Вот таким ты мне нравишься! — пробормотал он и с оживлением добавил: — Когда пахнешь рыбой, а не порохом! Честное слово — предпочитаю видеть тебя поваром!

— Монахи жарят рыбу, — сказал генерал.

— Жаль, — сказал высокий. — А мир во всем мире настанет лишь тогда, когда все генералы пропахнут жареной рыбой.

Евтим незаметно толкнул брата ногой. Наступило затишье, во время которого генерал тоже устроился за столом.

— Будет сюрприз, — многозначительно сказал он.

— Какой сюрприз? — спросил высокий.

— Увидите. Когда придет игумен!

Действительно, через несколько минут на галерее появилась солидная бородатая фигура служителя божьего. Его ряса лоснилась, как и торчащий над бородой огромный мясистый нос. Не говоря ни слова, он поставил на стол полную бутылку из-под постного масла.