— А я смотрю, Такахаси-кун у нас совсем за уроком не следит. — повышает голос Сатоми-сенсей: — Такахаси-кун, не подскажешь, какой правильный ответ на этот пример?
— Что? — я поворачиваю голову и вижу, что весь класс смотрит на меня. Вот черт.
— Прошу прощения, Сатоми-сенсей, я отвлекся. — встаю и признаюсь я: — задумался.
— Надеюсь что задумался ты в рамках школьной программы — говорит Сатоми-сенсей, женщина средних лет с округлым лицом и большими серьгами в виде обручей: — так какой ответ на этот пример?
— Эээ… игрек равен два икс в квадрате? — предполагаю я.
— А вот если бы ты уделял больше внимания тому, что происходит на уроке, Такахаси-кун, а не задумывался о чем-то — то ты бы знал, что твой ответ неверен. Садись. — и Сатоми-сенсей начинает объяснять почему два иск в квадрате — неверный ответ. Она молодец, другой учитель просто бы плохую оценку мне поставил, а она объясняет. И даже не стала издеваться надо мной. Самый простой способ справился с классом — это найти в нем изгоя и шпырять его — тогда все будут боятся оказаться на его месте. Как там у Роберта Флэнагана говаривал штаб-сержант Макгвайр — «рядовой Двойное Дерьмо!». Справится с классом полным старшеклассников молоденькой учительнице нелегко и самый легкий путь — травить кого-то вместе со всем классом. Но Сатоми-сенсей не такая, она искренне хочет, чтобы Кента — понял пример и объясняет второй раз. Я проникаюсь благодарностью к сенсею и замечаю, что у нее довольно объемная и крепкая грудь. Думаю о том, замужем ли она и даже если нет — быть не может, чтобы эти крепкие шарики никто не обжимал перед сном. Думаю о том, что надо Сатоми-сенсея слушать, а не о ее гипотетическом муже думать, она и так второй раз все повторяет.
В этот момент мой старенький «Рингатон» звякает — едва-едва и я, улучив момент, когда Сатоми-сенсей отворачивается к доске — переворачиваю телефон вверх экраном и смотрю, что за сообщение пришло. В общий чат класса кто-то выложил фотографию с комментарием. Открываю фото. На фотографии девушка, лицо заблюрено, но узнаваемо. Это моя одноклассница, тихая и худощавая девушка в очках, сидящая на первой парте. На фото она стоит в расстегнутой рубашке и со снятым бюстгальтером, закрывая грудь руками. Подпись к фото гласит «у нас в классе шлюха!» Поднимаю голову и осматриваюсь. Весь класс шушукается и переглядывается, Девушка на первой парте сидит не оборачиваясь, ее спина словно деревянная, она втянула голову в плечи, будто ожидая удара. Я вздыхаю и удаляю фотографию со своего телефона. Школа не меняется. Дети — жестокие, а подростки — те же дети, только у них возможностей больше.
«Рингатон» тихонько звякает второй раз, я открываю чат снова. Маэда Дзинтаро, наш дзюдоист и спортсмен пишет в чат мужской половины класса (есть и такой) чтобы все парни после школы спустились в подвал, в помещение для хранения спортивного инвентаря. Внеклассная активность мне не нравится, мне охота домой пораньше, но тут с этим строго и обязанность школьников убирать спортивный инвентарь и содержать в порядке классные помещения — часть учебного процесса. Парни как правило таскали все эти снаряды, устанавливали турники в специальные гнезда, натягивали сетку для волейбола… и конечно убирали потом все на место. Так что ничего необычного в сообщении не было… хотя такие вот сообщения обычно пишет староста, но староста у нас девочка, так что…
Еще раз смотрю на сжавшуюся на первой парте фигурку девушки и думаю, что быть изгоем — это всегда больно. И тяжело. Через несколько лет эта девушка будет учиться в университете и вся эта школьная грызня будет ей до лампочки. Или нет — такие травмы могут и остаться в психике. Жаль, конечно, но что тут поделаешь? В этой дарвинистской гонке за статусом в школе и обтачиваются навыки будущих членов социума. Школьная травля вообще дело неприглядное, но неизбежное, уберешь одного — будут издеваться над другим. Вот была бы девушка в себе поувереннее — так она тут же бы выложила парочку фоток покруче, да пооткровенней и завтра за ней парни косяками ходили. Статус «шлюхи» — это как клеймо лилии на плече — можно стыдится, а можно носить с гордостью. Тут главное, чтобы границы не перешли, не стали камнями закидывать, а в современной Японии такое вот вряд ли возможно. Так что на ее месте я бы даже внимания не стал обращать на такие вот выпады. Думаю, что после уроков можно подойти к ней и поговорить об этом, но не испугается ли она меня? Надо будет быть деликатным… так сказать зайти издалека. Вот у самого Кенты в детстве был эпизод, когда с него в классе стянули штаны вместе с трусами и все видели его стручок. Он, кстати очень сильно переживал. Вот с этого и начну — если получится с ней поговорить.
— Динь-дон-дон! — звучит сигнал к окончанию урока и я прекращаю мыслить об абстрактном и собираю свой портфель. Рядом со мной тут же образуется мой школьный приятель… вернее — всеобщий приятель Хироши Харада, паренек, который в каждой бочке затычка. Периодически он стреляет у Кенты немного денег взаймы, никогда не отдает, но искренне считает, что самим фактом общения с ним — уже возвращает долг. Кроме него Кенту и не замечает никто, что самого Кенту вполне устраивало. Меня — как только что попавшего в это тело (голова еще болит) — это тоже вполне устраивало. Поэтому в ответ на его «какделадружищезаймиденег» — я молча сунул ему несколько купюр, которые не успел потратить на обед и проезд.
