Новая жизнь - [9]

Любовь и благородные сердца -

Одно, сказал поэт в своей канцоне.

Так разум, по ученью мудреца1,

4 С душой неразделим в духовном лоне.

Природа сердце превратит в дворца

Палату, где сам Бог любви на троне.

Порою царство длится без конца,

8 Но иногда не верен он короне.

Затем в премудрой даме красота

Пленяет взор и в сердце порождает

11 Тот дух любви, что связан с ней навек;

Растет и крепнет властная мечта.

И в сердце дамы также возбуждает

14 Любовь достойный чувства человек.

Этот сонет делится на две части. В первой я говорю о потенциальном состоянии Амора, а во второй -- о том, как это потенциальное состояние претворяется в действенное2. Вторая начинается так: "Затем в премудрой даме красота..." Первая часть делится на две: прежде всего я говорю, в каких субъектах заключена эта потенциальная сила, затем -- как и субъект, и потенциальная сила получают бытие и что они относятся одно к другому как форма к материи3. Вторая часть начинается так: "Природа сердце превратит..." Наконец, когда я говорю: "Затем в премудрой даме красота...", я говорю о том, как эта потенциальная сила претворяется в действие сначала в мужчине, затем в женщине: "И в сердце дамы..."

XXI

После того как в предыдущем стихотворении я говорил об Аморе, я решил восхвалить благороднейшую даму и в словах моих показать, как благодаря ее добродетели пробуждается Амор, и не только там, где он дремлет. Даже там, где нет его в потенции, она, действуя чудесным образом, заставляет его прийти1. И тогда я сложил этот сонет, начинающийся: "В ее очах..."

В ее очах Амора откровенье,

Преображает всех ее привет.

Там, где проходит, каждый смотрит вслед;

4 Ее поклон -- земным благословенье.

Рождает он в сердцах благоговенье.

Вздыхает грешник, шепчет он обет.

Гордыню, гнев ее изгонит свет;

8 О дамы, ей мы воздадим хваленье.

Смиренномудрие ее словам

Присуще, и сердца она врачует.

11 Блажен ее предвозвестивший путь.

Когда же улыбается чуть-чуть,

Не выразить душе. Душа ликует:

14 Вот чудо новое явилось вам!

Этот сонет заключает в себе три раздела. В первом я говорю о том, как эта дама претворяет силу потенциальную в силу действенную благодаря влиянию благороднейшей части ее существа -- ее очей; в третьем говорю о том же, но относительно благороднейших уст ее. Среди этих двух разделов находится еще малая частица, как бы просящая о помощи предыдущей и последующей частей. Она звучит так: "О дамы, ей мы воздадим хваленье". Третья начинается: "Смиренномудрие ее словам..." Первая часть содержит три раздела: сначала я говорю о том, что эта дама обладает добродетелью, превращающей в благородное все, что охватывает ее взор; то есть как бы вводит потенциальную мощь Амора туда, где власти его ранее не было. Во втором разделе я показываю, как она претворяет Амора в действенную силу в сердцах тех, кого она созерцает. В третьем я открываю ее добродетельное влияние на сердца. Второй начинается: "Там, где проходит...", третий: "...ее поклон..." Затем, когда я произношу: "...о дамы...", я даю понять, к кому я намереваюсь обратиться, призвав дам, которые мне помогут воздать ей честь. Затем, когда я говорю: "Смиренномудрие...", я утверждаю лишь то, что уже сказано было в первой части о двух действиях ее уст: о сладостных ее речах и о чудесной ее улыбке; все же я не говорю о влиянии ее на сердца других, ибо память не может сохранить ни чудесную улыбку, ни ее воздействие.

XXII

Затем, по истечении многих дней, как угодно было преблагословенному Владыке -- Который не пощадил и Самого Себя и предал Себя смерти,-- тот, кто был родителем столь великого чуда, каким была благороднейшая Беатриче, покинул нашу жизнь1 и вознесся поистине к вечной славе. Известно, что подобный уход скорбен для всех оставшихся, которые были друзьями отошедшего. Нет более близкой дружбы, чем между добрым отцом и добрым сыном, доброй дочерью и добрым отцом, а дама эта достигла высшей степени доброты, и ее отец, как полагали многие и что соответствовало истине, был очень добр. Ясно, что упомянутая дама преисполнилась горчайшей скорби. И так как по обычаю этого города женщины с женщинами и мужчины с мужчинами объединяются для печального обряда, многие дамы пришли туда, где Беатриче плакала, возбуждая сострадание. Увидев, что от нее возвращаются несколько дам, я услышал, как говорили они друг другу о том, как скорбит она; и среди этих слов я услышал следующее: "Поистине она так плачет, что видящий ее должен был бы умереть от сострадания". Дамы прошли мимо меня, и я пребывал погруженный в грустные размышления. Слезы порой струились по моему лицу, и я стремился их скрыть, закрывая глаза руками. Если бы я не ожидал, что услышу еще что-либо о ней, находясь в месте, мимо которого проходило большинство дам, ее покидавших, я скрылся бы, как только слезы нахлынули на мои глаза. Так, медля в том же месте, я увидел, как другие дамы проходят мимо, и я услышал их слова: "Кто из нас может быть радостной, ведь мы слышали, как звучали слова этой дамы, исполненные дивной печали". И вот еще иные дамы появились, говоря: "Этот плачущий здесь как будто видел ее такой, какой мы видели ее". Затем иные сказали обо мне: "Посмотрите на него, он сам на себя не похож, столь изменился он!" Так проходили мимо дамы, и я слышал их слова о ней и обо мне, как было сказано. Позже, предавшись размышлениям, я решился сложить слова, ибо для стихов представилась мне достойная тема, и в стихи заключить все, что слышал я от этих дам. Я охотно обратился бы к ним с расспросами, если бы расспросы были уместны, поэтому я счел возможным в моих стихах представить все происшедшее так, как если бы я вопрошал, а они бы мне отвечали. И я сложил два сонета: в первом сонете я задаю вопрос, задать который у меня возникло желание; во втором привожу их ответ, как если бы они мне ответили. Первый сонет начинается: "Смиренномудрие...", а второй: "Тебя узнать не можем..."