Новая весна - [33]

Морейн внутренне вспыхнула и на этот раз не стала даже пытаться подавить гнев.

– Я могла бы Исцелить его, – холодно отчеканила она. – Разумеется, он еще слишком мал. Он может не выжить. Подобное случается. – В таком возрасте ребенок наверняка не пережил бы шока, вызываемого Исцелением; кроме того, это одно из немногих плетений, которые Принятым запрещалось воспроизводить без надзора сестры. Ошибка в Исцелении могла повредить исцеляемому больше, чем плетущей. Женщина, однако, об этом не знала, и когда Морейн протянула к ней затянутую в перчатку руку, она отпрянула, закрывая руками своего ребенка; ее глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит от испуга.

– Нет-нет, Айз Седай. Спасибо вам, но лучше не надо. Я... Я как-нибудь наскребу монет, ничего, я справлюсь.

Гнев Морейн прошел – он никогда не длился долго, – и на миг ей стало стыдно за себя. Но только на миг. Башня может позволить себе великодушие, но никому не позволено считать Айз Седай дурочками. Немалая часть могущества Башни зиждилась на вере в то, что сестры являют собой абсолютную противоположность дурочкам во всех отношениях. По очередям опять пробежал шопот, и женщина, державшая ребенка за руку, поспешила прочь еще быстрее, нежели пришла. По крайней мере, с этим не придется разбираться. Ничего не попишешь: те, кто считает, будто Башню можно так легко одурачить, заслуживают суровой отповеди.

– Неплохо, – пробормотала Суан, поскрипывая пером. – Очень неплохо.

– Данил, – повторила Морейн, записывая. – А как ваше имя? – Ее улыбка относилась к похвале Суан, но мать Данила, по-видимому, приняла ее за знак того, что она прощена, и в ее ответе прозвучало облегчение. Морейн была рада слышать это. Многие боялись Белой Башни, и зачастую не без причины – Башня могла быть жестокой, если это требовалось, – однако страх – плохое орудие, рано или поздно такой инструмент ранит того, кто его использует. Морейн усвоила это правило задолго до того, как пришла в Башню.

Когда солнце миновало зенит, Морейн с Суан сходили к лошадям и принесли из седельных сумок еду. Просить об этом кого-нибудь из людей Стилера не имело смысла: гвардейцы уже перекусывали сушеным мясом и сухарями, сидя на корточках невдалеке от той коновязи, где были привязаны их лошади. Судя по их виду, никто и шагу с места не сделает, разве что если на них нападут. Однако Стилер склонил голову, когда Морейн и Суан возвращались от своих лошадей; кивок был почти незаметен, однако, как показалось Морейн, он выражал одобрение. Да, определенно, странный народ эти мужчины...

Девушки не успели записать еще и половины имен, поэтому Морейн ожидала, что женщины в очереди, по меньшей мере, начнут недовольно ворчать, сетуя на неожиданную задержку, однако те без единой жалобы тоже разбрелись кто куда, чтобы поесть. Смуглая женщина, говорившая с тайренским акцентом, поставила на стол перед посланцами Башни помятый жестяной чайник, до краев наполненный горячим черным чаем, и пару зеленых кружек с потрескавшейся глазурью, а высокая седовласая женщина принесла две высокие деревянные кружки, от которых шел пар и аромат подогретого с пряностями вина. Ее обветренное лицо никогда не освещала улыбка.

– Суса Винн слишком горда, чтобы принимать от кого-либо помощь. Разве что немного еды для ребенка, – сказала седовласая, ставя чаши на стол. Ее голос был слишком низок для женщины. – Вы сделали доброе дело, и это хорошо. – Кивнув, она повернулась и зашагала прочь, увязая в снегу; но держа спину прямо, как гвардеец на параде. Очень необычная манера вести себя с Айз Седай.

– Она знает, кто мы на самом деле, – тихо проговорила Суан, грея ладони о горячую кружку. Морейн, несмотря на перчатки, последовала ее примеру. Пальцы у бедной Суан, должно быть, совсем закоченели.

– Она никому не скажет, – ответила Морейн, помолчав, и Суан кивнула. Не то чтобы правда обернется для них неприятностями, учитывая присутствие Стилера и его людей, но все же будет лучше, если им удастся избежать сложностей. Подумать только, какая-то простолюдинка увидела то, что не сумели разглядеть благородные! Не лицо Айз Седай, а платье Принятой. Или и то и другое вместе. – Наверное, в молодости она приходила в Башню. – Женщину, которая не смогла научиться направлять Силу, отсылали обратно, но она уже видела Айз Седай и Принятых.

Суан искоса посмотрела на Морейн так, словно та заявила, что вода мокрая. Иногда это раздражало – когда Суан вот так разгадывала что-то раньше нее.

Они ели хлеб с сыром и фрукты почти в полном молчании. Послушницам запрещалось разговаривать во время трапез, а Принятые должны соответствовать своему званию, поэтому девушки привыкли есть молча. Вино они едва пригубили – Принятым давали за трапезой вино, но разбавленное, и было бы нехорошо, если бы одна из них захмелела. Морейн с изумлением поняла, что с жадностью проглотила всю еду до последней крошки, хотя прежде была уверена, что этого ей будет слишком много. Возможно, аппетит разыгрался из-за пребывания на свежем холодном воздухе.

Морейн складывала салфетку, в которую была завернута еда, – и жалела, что кураги не оказалось немного побольше, – когда Суан вдруг вполголоса произнесла: