Новая укрытость - [2]

- так Рильке, исходя из своего экзистенциального опыта, пытается выразить полную безвыходность положения современного человека. Страх стал воплощением этой полной обреченности человека. Поэтому наше столетие и называют «столетие страха». Во всяком случае, никогда еще в истории человечества страх не занимал столько места в умах людей. И этот страх тем более опасен, что он ввергает нас в ситуацию, еще увеличивающую угрозу.

Всеобъемлющий страх стал приметой духовно-исторической ситуации, без учета ко- торой невозможно осмыслить возникновение экзистенциализма. Впрочем, это не означает, что экзистенциализм есть лишь его простое выражение. Конечно страх, отчаянье, скука и с недавних пор отвращение - все эти гнетущие, мрачные настроения человеческой жизни приобрели здесь большое значение, какого они, наверное, не имели в истории человеческой мысли; они стали носителями решающего метафизического опыта. Но они не приобретают такой роли в философии экзистенции, если человек им просто уступит и окажется гонимым ими. И наоборот, благодаря тому, что он устоял перед ними, не пытаясь бежать, тем, что он смотрит им прямо в лицо даже при разрушении внешних опор своего существование, он находит в себе самом, в глубинном ядре собственной личности ту последнюю опору, которую экзистенциализм обозначает своеобразным понятием «экзистенция», возвращаясь тем самым к термину Кьеркегора.

Экзистенция, как известно - это последнее, глубинное ядро человека, которое по- настоящему нерушимо. Ведь истинный опыт человек приобретает лишь тогда, когда все, чем он владеет в этом мире, и с утратой чего он, казалось бы, может потерять свое сердце - нажитое добро, положение в обществе, здоровье и работоспособность, талант и даже дающиеся с трудом нравственные добродетели - все это утрачивается или некоторым образом обесценивается, становится для него ложным. То, что остается у человека и что уже нельзя рационально определить, а можно только пережить, дает человеку эту последнюю, неразрушимую при всех разрушениях опору: человек «схватывает» экзистенцию и вместе с ней - в этом самом по себе недифференцированном процессе - Абсолют.

Из этого можно сделать вывод, что страх, уныние и тому подобные феномены следует рассматривать не только как субъективные чувства и настроения, которые затуманивают картину познания, но и как истинный метафизический опыт, открытие некоей последней действительности, которую человек не может достичь другими путями.

4. Экзистенциальное одиночество и необходимость его преодоления

Здесь мы должны сделать оговорку. Несмотря на огромное значение, которое угрожающее Ничто приобретает в философии экзистенции, философию эту нельзя отождествлять с нигилизмом, ибо она нашла посреди полного уничтожения некий Абсолют. Неслучайно Ясперс указывает, что экзистирование и трансцендирование возможны только совместно, в едином и неделимом процессе. Но тем самым задается и ограничение: философия экзистенции находит этот Абсолют лишь в ядре человеческой души, лишь в самом безнадежном одиночестве человека, и при этом не предполагается никакой возможности разрушить оковы одиночества, обрести сколько-нибудь надежное бытие вне собственной личности. Это одна из причин, делающих необходимым преодоление экзистенциализма.

Экзистенциализм принуждает человека к последнему одиночеству и покинутости, в рамках данной философии в принципе нет пути, выводящего человека из этого духовного состояния. В то же время осмысленная человеческая жизнь в таком состоянии просто невозможна. Вероятно, человек будет поставлен перед необходимостью преодолеть кризисность экзистенциального опыта, более того, он обречен на постоянное, перманентное прохождение через этот кризис, без надежды на его окончательное разрешение. Но жизнь не может состоять из одних лишь кризисов.

Если не закрывать глаза на эти проблемы и продолжать жить по инерции, человеку остаются только две возможности. Или необходимо признать, что осмысленное человеческое существование действительно невозможно - осознаем, что «абсурдный герой» Камю хотя и импонирует нам, но в реальности невозможен [2] - и сделать все вытекающие из этого выводы вплоть до самоубийства. Или нужно предположить, что человеческое существование все же возможно, несмотря на весь экзистенциальный опыт и несмотря на кажущуюся неизбежной экзистенциальную интерпретацию жизни. Но, осознав это с логической ясностью следует приступить к преодолению экзистенциализма как преходящего кризиса, ибо возможность разрешения этого кризиса заключена в самом факте человеческой жизни.

Тогда центральный для нас вопрос звучит так: каким образом человек может разорвать оковы экзистентного одиночества и вернуть для себя опору во внешней реальности. Под такой «несущей реальностью» мы понимаем другого человека, человеческое сообщество, учреждения, в которых формируется жизнь этих сообществ, а также силу духа в той мере, в которой все они плодотворны для человека - короче, все, что может придать смысл и содержание человеческой жизни как нечто постоянное и надежное.

Это есть, говоря кратко, путь от экзистентно угнетающего переживания обнаженности человеческого существования к новому чувству укрытости. Сообразно этому мы обозначаем проблему - как и указано в названии настоящего сочинения - как новую укрытость. В то же время необходимо подчеркнуть, что такая новая укрытость никогда не сможет устранить экзистентное переживание угрозы, она должна содержать эту угрозу в себе и быть в состоянии преодолеть ее лишь на новом качественном уровне. Поэтому она должна быть иной, нежели несомненная уверенность наивного человека, убежденного в отсутствии угрозы. Неверно было бы понимать эту укрытость как простой переход от экзистентной обнаженности к некоей новой безопасности, правильное понимание состоит в восстановлении полной истины, охватывающей обе односторонние точки зрения.