Новая теория происхождения человека и его вырождения - [10]

Кроме того, искусственный отбор требует еще особых условий, недостижимых для человека бедного, каким всегда бывает дикарь. «Так как изменения, явно полезные или приятные для человека, – говорит Дарвин, – могут возникать только случайно, то понятно, что вероятность их появления будет возрастать с числом содержимых особей. Отсюда численность (животных) в высшей степени влияет на успех». На этом основании Маршаль высказал мнение об овцах в некоторых частях Йоркшира: «они никогда не будут совершенствоваться, потому что принадлежат бедным людям и содержатся маленькими партиями».

Следовательно, чтобы усовершенствовать скот, надо держать его огромными стадами, что доступно только богатому человеку. Но если нужно было усовершенствовать собак, неужели и их необходимо было держать огромными стадами? Ясно, что это делалось иначе. Очевидно, что наш делювиальный предок, благодаря своей гениальности и большей наблюдательности, сумел обойти и это важное препятствие каким-то неизвестным нам образом.

То, что мы сказали о домашних животных, приходится повторить и о растениях. Обитатели швейцарских свайных построек неолитического века уже возделывали не менее 10 злаков, а именно: 5 пород пшеницы, из которых по крайней мере 4 признаются за отдельные виды, 3 породы ячменя, одну проса и одну просяницы. Кроме того, возделывались: горох, мак, лен и даже яблоки.

Так же, как наши зоологи становятся в тупик, изучая прирученных животных, ботаники отказываются в свою очередь понимать многие вопросы, встречающиеся при изучении домашних растений.

«Вообще, – говорит Дарвин, – вопрос о происхождении и видовых признаков различных хлебных злаков в высшей степени затруднителен. Замечательно, что ботаники ни по одному из хлебных злаков еще не пришли к единодушному заключению относительно его первоначальной формы и родича. Известно только, что ни одно из наших хлебных растений не растет дико и прежде не росло в теперешнем виде». Из этого Дарвин заключает, что «многие из таких растений подвергались коренным изменениям и уклонениям посредством культуры».

Но так как культура растений не менее трудна, чем искусственный отбор животных, то и для растений Дарвин не может допустить, чтобы их культивировали простые дикари. «Если потребовались, – рассуждает он, – столетия или тысячелетия для того, чтобы довести наши растения до той степени полезности, которой они теперь отличаются, то нам становится понятным, почему ни Австралия, ни мыс Доброй Надежды, ни какая другая страна, обитаемая совершенно нецивилизованными племенами, не дали нам ни одного растения, которое стоило бы культивировать».

Истинный последователь теории «постепенного развития» даже в этом случае не затруднился бы объяснить. Он сейчас же придумал бы «коллективный бессознательный отбор». Один бессознательно сделал одну маленькую частицу, другой – другую и т.д., а вместе получилось трудное серьезное дело. Но он забывает, что никакой коллективный труд невозможен, если его не одушевляет одна общая идея. Если ее нет, то отдельные люди всегда идут в разброд, как лебедь, рак и щука в басне: один портит то, что делает другой.

Другим важным доказательством, что человек неолитического века был не дикарь, служат его постройки, так называемые менгиры, которые за их гигантские размеры народ по справедливости назвал «постройками исполинов». «Мегалитические постройки неолитического периода, – говорит Ранке, – суть бесспорно самые величественные свидетели этой первобытной эпохи европейской культуры. Чтобы воздвигнуть их, требовалась совместная планомерная работа большого числа людей… Пещерный обитатель нового каменного века обладал уже сравнительно высоким развитием культуры».

Каменные сооружения неолитического века встречаются во многих местностях земного шара, но особенно много их во Франции, где они, кроме того, отличаются своими гигантскими размерами и красотой.

Материалом для них служили каменные глыбы колоссальной величины. Так, веретенообразный менгир в Морбигане имеет 19 метров вышины и 5 метров ширины, менгир в Шан-Далене около 13 метров, вышины и т.п.

Между такими памятниками различаются: 1) Менгиры – вертикальные, отдельно стоящие камни, 2) Кромлехи – квадратные и круглые фигуры, составленные из менгиров, 3) Каменные аллеи или улицы, тоже составленные из менгиров и, наконец, 4) Дольмены – искусственные гроты или пещеры, сложенные из огромных каменных плит в виде столов.

Во Франции отдельных менгиров насчитывается до 1683, а каменных улиц до 56. Из них наиболее известная в Карнаке тянется на пространстве 3-х километров и составлена из прямоугольников. Первый состоит из 11 рядов менгиров, второй – из 10 и третий из 13-ти. Около 10000 каменных глыб пошло на укладку этой улицы. Дольменов насчитывают во Франции до 34. Для постройки самого большого пошло 35 каменных глыб на стены и 13 на покрышку. Для некоторых дольменов камни привозились за 35 километров. Возможно ли сомневаться хоть на одно мгновение, что такие грандиозные сооружения не могли быть делом рук жалких дикарей?

Кроме того, чтобы построить эти сооружения нужно было уметь пользоваться такими машинами как катки, вороты, рычаги и т.п., и надобно было искусство в каменоломных и каменотесных работах, так как многие камни носят следы обработки, или имеют отверстия для их скрепления.