Новая сила - [62]

– Теперь я могу открыть тебе всё, что знаю сам. – высокопарно изрёк К’Нарр. Фламберг едва сумел скрыть усмешку: несмотря на обыкновение инри демонстрировать своё безразличие, старик-учёный был не чужд вполне человеческого пафоса. Фламберг подметил эту особенность своего наставника момент ещё в годы учёбы в Гросс-Ложе – и охотно ею охотно пользовался.

– Видишь ли, Пауль, то, что готовили къяррэ, настолько грандиозно, что затрагивает всю ТриЭс-ауру планеты. А порождённый вашими горе-стратегами Тусклый Шар, способен – хотя, они об этом и не догадывались – взаимодействовать с самыми слабыми её отголосками. В момент его возникновения къяррэ немного… приоткрылись, и случилось это так, что они сами ничего не заметили.

– Если я правильно понял, произнёс Фламберг, – къяррэ затевают нечто, связанное со Старой Землёй, а вы смогли это отследить – по отпечатку, сохранённому ядром орбиталя в момент зарождения Тусклого Шара?

К’Нарр кивнул.

– Но зачем къяррэ наш Отчий Мир? Они, как и ваш народ, никак с ним не связаны, разве нет?

Учёный пожал плечами.

– Мотивы, движущие этой расой и для нас тайна за семью печатями. Но вряд ли речь идёт о банальном любопытстве. Эта примитивное побуждение изжито даже нашей расой – а ведь къяррэ неизмеримо нас старше. К тому же, это крайне дорогостоящая затея: ты и представить себе не можешь, какое количество Третьей Силы потребует даже кратковременный прорыв! Нет, такие затраты могут быть оправданы только в одном случае…

К’Нарр сделал нарочито театральную паузу.

– Лично у меня нет сомнений, что къяррэ готовят вторжение. На вашу, Пауль, родину, на Старую Землю! Теперь ты, надеюсь, понимаешь, отчего я вправе ожидать содействия – и твоего, и всех прочих человеков?

Фламберг опешил – хотя примерно представлял себе, что может услышать.

– Но… зачем это къяррэ?

– Мы не знаем. – К’Нарр пожал плечами. – Возможно, они рассчитывают обрести в вашем мире новый источник могущества. И даже не столько в вашем мире, сколько на границе сопряжения миров – есть такая теория… В любом случае, под ударом окажемся не только мы, инри, но и вы человеки – и на Теллусе, и в вашем Отчем Мире.

Магистр недобро сощурился.

– И вы хотите, чтобы я убедил людей стать вашими союзниками в этой борьбе – после того, что вы учинили в Туманной Гавани, после жестоких бомбардировок Столицы?

Инри кивнул.

– Да. Сейчас всем нам надо забыть о прежних обидах. А дальше – посмотрим. Всё, как ты понимаешь, Пауль, целиком зависит от того, что мы сможем выяснить.

– Я понимаю… – медленно произнёс Фламберг. – Я всё очень хорошо понимаю. А вот убедить в этом прочих моих соотечественников – боюсь, не такая уж простая задача, профессор. И я далеко не уверен, что это мне под силу.

– Придётся постараться. – сухо ответил К’Нарр. – Если ты ещё не осознал – сейчас это наша единственная надежда. В противном случае, обе наши расы ждёт гибель.

Фламберг огляделся по сторонам. Прохождение через Каньон Бурь дорого обошлось островку – растительность крупнее мха была, по меньшей мере, уполовинена, из бурной поросли невысоких деревьев, ранее украшавших его поверхность, уцелели считанные экземпляры, от густого некогда кустарника остались жалкие ошмётки. Скелеты воздушного корвета и L-32 исчезли без следа – впрочем, от них избавились ещё до того, как сунуться в Каньон. Из творений рук человеческих осталась лишь одинокая аппарель, сооружённая из обломков цеппелина – с неё стартовала в свой первый и последний полёт «гидра» под управлением лейтенанта-бомбардира Карла Нойманна, мир его праху, приткнулся по соседству барак-времянка, носивший некогда гордое имя узла связи разведстанции. Сейчас там обитали пленные – уцелевшие члены команды «Кримхильды», а так же воздухоплаватели с L-32, мааты Дрейвиц и Гнивке, а так же обер-маат Хетцерманн. Всем им повезло не только пережить яростные схватки с инрийскими абордажниками, но и выжить при прохождении через Каньон Бурь. Это было особо оговорено в условиях «капитуляции» – чтобы у победителей не возникало соблазна смешать ненароком пленников со своими палубными рабами.

Озирался Фламберг неторопливо, а когда прекратил это занятие, вполне удовлетворённый увиденным – он, как бы невзначай, обронил небольшой конверт. И не успел сделать десятка шагов, как за спиной раздался шорох. Магистр обернулся, но успел заметить лишь лёгкую тень, нырнувшую в расселину, скрытую между кустами. А там, где только что стоял Фламберг, белел на мху маленький, в половину ладони, квадратик бумаги.

Он вернулся назад и, сделав вид, что поправляет застёжки на голенищах сапог, подобрал записку и сунул её в карман. Слава Творцу-Создателю, инри не пришла пока в голову мысль обыскивать пленника после визита на Летучий остров – зачем, если он всё время находится под наблюдением? Фламбергу с трудом удалось получить разрешение на эту вылазку, оговорившись необходимостью проведать своих товарищей-воздухоплавателей, содержащихся на поверхности островка. Обсуждая способы связи, Ремер предложил поначалу обмениваться депешами через них, но Фламберг, по здравому рассуждению, эту мысль отверг. Что-что, а развязывать языки остроухие нелюди умеют в совершенстве – и далеко не всегда это достигается при помощи вульгарных (или изощрённых, это уж как получится) пыток. В итоге, решено было объявить «подпольщиков» погибшими при прохождении Каньона; что же до связи – эта обязанность целиком ложилась на малютку Чо. Что она только что с блеском и проделала, забрав депешу магистра, и оставив вместо неё записку. Фламбергу до смерти хотелось заглянуть в неё текст хоть одним глазком, но – нельзя. Из соображений конспирации одинаково опасно как засветиться с бумажкой перед опекающим его охранником-инри, так и зародить ненужные догадки в умах пленников. Малейшее подозрение – и все они подвергнутся допросу с пристрастием, а сам островок будет тщательно обыскан до последней газовой грозди. Тогда убежище «подпольщиков», как и они сами, наверняка будут обнаружены.