Новая роль России в современной политике США - [9]

Маркс, следуя экономистам Хэйлибюри, точно также, как и Смит следовал Кенэ, приписывал эпифеномен прибыли (прибавочную стоимость) «мозолистой руке труда», которую также обожествляли американские идеологи анархо-синдикализма.

Все эти эмпирические разновидности экономических доктрин и их отростки были также предтечами современной «теории хаоса» Ильи Пригожина и проч. Версия «теории хаоса» Кенэ была названа laissez- faire. Адам Смит целиком спародировал laissez-faire[22].Кенэ, англизировав ее как «свободную торговлю» и канонизировав как языческого бога, т.е. «Незримую Руку». Маркс, за исключением его взглядов на вопрос о переходной форме общества, названную им «диктатурой пролетариата», частично по требованию Фридриха Энгельса, защищал «свободную торговлю» от экономистов Американской системы, объявляя по этому случаю Адама Смита «ученым», а своих современников — экономистов Американской системы того времени (таких, как Генри Ч.Кери и Фридрих Лист) не признавал за ученых.

Связь этого фрагмента истории с проблемами сегодняшнего дня обнаруживается при следующем сравнении. В попытке применить методы современного математического анализа к экономике экономист-математик несет двойную нагрузку.Более заметный груз — это беда от пережитков идеологического багажа, глубоко врезавшегося в заученные экономические догмы; менее заметный, но более значительный груз — это идеологический вьюк, таящийся в самих методах современной общепризнанной математической физики. В обоих аспектах обсуждаемого предмета ошибочность аксиоматических предположений идентична. Они были унаследованы как раз из идеологического багажа эмпиристского метода математической физики Сарпи, играющего здесь главную роль, а отсюда были выведены эпифеноменалистские свойства идеологий Кенэ, Хэйлибюри и Маркса, а также Норберта Винера и Джона фон Неймана.

Формально первопричиной данной проблемы является незамысловатая ошибка в предположении, что причина феномена подразумевается в структуре алгебраического выражения, используемого для представления измерения соответствующего эффекта.

Типичное выражение этой ошибки — это механистический взгляд на физическую категорию «пространство-время» как кинематическое взаимодействие движущихся тел, «блуждающих» в вакууме идеализированного эвклидового пространства-времени: математика Сарпи, Галилео, Гоббса и Ренэ Декарта. Это было описано примерно через два века газовой теорией британского лорда Рейли.

Объяснения таких механистических схем допускают, что причинность может быть представлена механистически, как бесконечная статистическая цепная последовательность ударных взаимодействий (плюс аналогичное лучистое воздействие) и «действие на расстоянии». Этот метод, который использовался Галилео, Ньютоном и другими в их пародиях на открытые ранее Кеплером законы гравитации и движения. Именно в XVIII веке так называемый «ньютонианский» метод использовался салоном Конти для установления эмпиристских экономических догм, мальтузианской догмы Ортеса и радикальной «ньютонианской» социальной теории Мопертюи, Ортеса, а также «Введения в мораль и законодательство» Иеремии Бентама. Этот метод, которым Гоббса снабдил его учитель математики Галилео Галилей, был предпосылкой для его социальной теории; эта модель стала основой центральной доктрины британской моральной философии и социальной теории в целом.

Предмет спора по поводу метода вкратце сводится к следующему. Хотя мы можем и должны использовать указанный метод математико-экономического моделирования для измерения неэнтропийного эффекта «макроэкономических» процессов, абсурдным был бы вывод, будто из этого следует, что причину неэнтропийного роста преуспевающих экономик мы можем найти при помощи аппарата традиционной математики.

Хотя эту причинную связь нам не поможет описать обычная школьная математика, ее легко исследовать другими путями. Рост народонаселения, начиная с нескольких миллионов (такая численность возможна и для высшей человекообразной обезьяны) до сотен миллионов и затем миллиардов человек, при соответствующем улучшении демографических характеристик домохозяйств, является неопровержимым доказательством этого эффекта. Человечество является единственным биологическим видом, который может неоднократно и целенаправленно повышать уровень достигаемой им потенциальной относительной плотности населения. Опыт современной европейской цивилизации, начиная с середины XV века, подсказывает нам необходимость обращения к фундаментальному научному и создаваемому им технологическому прогрессу в сфере производительной силы труда, который свидетельствует об уникальном потенциале человеческого рода.

Последнее замечание открывает пути решения проблемы установления причины неэнтропийного экономического роста. Оно также ведет к открытию ясно обозначенной линии поведения, благодаря которой могут быть реализованы в общественной практике более высокие темпы такого неэнтропийного прогресса.

Любое истинное открытие принципиального значения в науке имеет эффект, эквивалентный изменению одной или нескольких аксиом из множества, которое лежит в основе любой формальной математической физики. С формально-математической точки зрения, оно имеет эффект введения абсолютного разрыва, который разделяет теоремы новой и старой математической физики. Это аналогично передаче метафоры из головы поэта слушателю при помощи поэтической иронии. Идея, заложенная в метафоре, не может быть выражена в стихотворении ясно и определенно; поэтому используется ирония (парадоксы) стихотворения, чтобы побудить слушателя к мысленному воссозданию решения парадокса, которое и есть метафора, задуманная поэтом. Эти идеи имеют форму платоновскихидей, противоположных концепциям чувственного восприятия или эмпиризма. Все важнейшие принципиальные идеи в науке и в классических художественных формах — это идеи типа платоновских.