Новая позитивная психология: Научный взгляд на счастье и смысл жизни - [12]

Тут в разговор вступила моя жена Манди:

— Это не страшно. Я ставлю Мартину единственное условие: если он станет президентом Ассоциации, мы купим большой автомобиль. Тогда повсюду сможем ездить вместе. Детей будем учить дома или отдавать в школу там, где окажемся.

Жена Рея больше не улыбается, как Мона Лиза, — теперь лицо ее так и сияет восторгом. Наконец Синди одобрительно кивает.

— А вот и Рей, — отвлекает меня от воспоминаний секретарша.

— Ты победил, Марта. И не просто выиграл конкурс, но сумел набрать втрое больше голосов, чем следующий за тобой кандидат. А ведь голосовало в два раза больше народу, чем обычно! Ты стал президентом, получив самое большое число голосов за всю историю нашей Ассоциации!

Итак, к своему изумлению, я победил на выборах. Но в чем же состоит моя миссия?

Надо было очень быстро определить главную задачу и собрать команду единомышленников, готовых ее выполнить. Я решил, что лучше всего для начала сосредоточиться на профилактике, ведь большинство психологов заняты проблемами терапии. НИПЗ настаивает на необходимости исследования лекарств и психотерапевтических методов, чтобы для каждого заболевания подыскать определенный набор медикаментов. Я же уверен, что лечение чаще всего запаздывает, а профилактические меры помогают избежать потоков слез. Главный урок, усвоенный медициной в прошлом столетии: методы лечения порой неизвестны или не срабатывают, зато профилактика эффективна всегда. Вспомните, как иммунизация помогла спра виться с полиомиелитом, а обязательное для акушерок мытье рук спасло множество женщин от родовой лихорадки.

Могут ли профилактические меры для подростков предотвратить депрессии, шизофрению и другие болезни у будущих взрослых? За последние десять лет я провел множество исследований и обнаружил, что, прививая детям десятилетнего возраста навыки оптимистического мышления и ориентации, мы вдвое сокращаем вероятность депрессии в подростковый период. Моя предыдущая книга, The Optimistic Child («Ребенок-оптимист») подробно рассказывает об этом процессе) Поэтому я решил, что первейшая моя задача — показать преимущества профилактики и важность связанных с ней исследований.

Шесть месяцев спустя в Чикаго я собрал на планерку группу профилактики. Каждый из двенадцати весьма авторитетных ученых делился соображениями насчет того, что мы в силах пред принять. Увы, слушать все это было ужасно скучно. И дело не в актуальности вопроса или неразумности предлагаемых решений. Просто подход оставался прежним, терапевтическим. Пациентов из группы риска следовало вовлекать в те же лечебные мероприятия, только заранее. Все сказанное звучало отнюдь не глупо, но два обстоятельства помешали мне воспринять слова коллег всерьез.

Во-первых, наших знаний о лечении психических расстройств недостаточно, чтобы их предупредить. Профилактика таких болезней должна основываться на воспитании у молодых людей определенных черт характера: оптимизма, веры в будущее, умения общаться с людьми, отваги, гибкости, честности, трудолюбия. Доказано, что наличие у человека подобных свойств снижает риск психических заболеваний. Если у девушки наследственная склонность к депрессиям, болезнь можно предупредить, научив ребенка оптимистически смотреть на жизнь и всегда надеяться на лучшее. У подростка, живущего в криминальном районе большого города, шансы стать наркоманом существенно сокращаются, если он радуется жизни, не боится будущего, занимается спортом и добросовестно трудится. Однако эти особенности характера не принимаются в расчет психиатрами, для которых восполнение дефицита определенных веществ в мозгу — превыше всего.

Во-вторых, заранее делать детям, склонным к шизофрении или депрессии, инъекции Халдола и Прозака вряд ли полезно. Проводить исследования в этой области настоящий ученый не станет. Новой науке о профилактике нужны молодые, яркие, талантливые специалисты, сумевшие добиться успеха в какой-то иной среде.

Когда я встал и поплелся к выходу, меня догнал один из наиболее решительно настроенных коллег.

— Все, что тут говорили, невыносимо скучно. Ты, Мартин, должен внести свежую струю, — сказал он.

Две недели спустя я понял, что и куда нужно «внести». Я как раз полол грядки в саду в обществе своей пятилетней дочери Никки. Признаюсь, написав книгу и множество статей о детях, на самом деле я далеко не всегда умею находить с ними общий язык. Я чело век деловой и дорожу любой минутой. Если я занят прополкой, то стараюсь не отвлекаться. А Никки, подбрасывая сорняки в воздух, танцевала и пела. Я рявкнул на дочь, велел мне не мешать, и она исчезла. Но несколько минут спустя Никки вернулась.

— Папа, я хочу с тобой поговорить, — сказала она.

— Да, Никки. Я тебя слушаю.

— Ты помнишь, какой плаксой я была до пяти лет? Хныкала каждый день. А когда мне исполнилось пять лет, я решила, что больше не буду плакать. Мне было очень тяжело, но я справилась. А если я смогла перестать плакать, то и ты сумеешь не ворчать.

Для меня это стало откровением. Никки наступила на больную мозоль. Я и вправду нередко ворчу. Пятьдесят лет я носил все беды в душе, и последние десять выглядел хмурой тучей в солнечном семейном окружении. Если мне и улыбалась удача, то это происходило вопреки моим невеселым прогнозам.