Новая книга неограниченных возможностей - [34]

Проблемы, боль и несчастья часто становятся Розеттским камнем[21], помогающим нам освоить язык любви. В обычной реальности (Мировоззрение 1.0) мы часто не слышим голоса любви. Наш ум, придирчивый, как судья в «Танцах со звездами», поднимает карточку «Ужасно».

Кто в здравом уме будет желать потопа? Но потоп заново сплотил горожан и принес в сообщество любовь и щедрость. Моя подруга была поражена и тронута огромным всплеском любви в Лионе. Хотя наводнение испортило электрику в ее доме, отняв, таким образом, привычный комфорт, у нее было все, что по-настоящему важно: глубокое чувство сопричастности, собственной ценности для общества и любви, в которой она просто купалась. На День Благодарения, например, старшеклассники местной школы испекли тыквенные пироги для всех горожан.

Я утверждаю, что на неком уровне мы точно знаем, что делаем, и создаем эти кажущиеся «несчастья» и «ненавистных» людей, чтобы пробиться сквозь стены, которые сами же возвели. Любовь – мощная энергия – всегда здесь, она пульсирует, стучится, хочет говорить с нами, но иногда нам необходимо бедствие, вроде потопа, чтобы услышать ее.

Каждый человек – ваша «Гейл Кинг»

Если двери восприятия открыты, все вещи представляются человеку как они есть – бесконечными.

Генри Дэвид Торо, английский поэт и график

Шон Пенн – блестящий актер, сыгравший много разноплановых ролей. Он играл наркомана-серфингиста в «Быстро идет время в Риджмонт-Хай», почти единолично введя словечко «dude»[22] в американский лексикон. И расиста-убийцу в «Ходячих мертвецах». Умственно неполноценного отца в «Меня зовут Сэм» и икону борьбы за права геев, Харви Милка в «Милке». В реальной жизни никто из нас не выбрал бы для себя ни одну из этих ролей. Они непривлекательны, и на первый взгляд крайне трудно так жить.

Пенн выбрал эти роли потому, что они помогли его становлению как актера. Они способствовали его росту. Они принесли ему огромный успех: Премия Академии и «Золотой глобус» за роль Харви Милка.

По той же причине я считаю, мы часто творим голограммы нелюбимых объектов: ради развития, которые они создают, ради «Оскара», который они получат в перспективе.

Наши полные суждений умы очень быстро впадают в состояние «О боже, это катастрофа!». Мы замыкаемся, начинаем поднимать карточки «ОКУ». Становимся святее Папы Римского.

Возьмем, к примеру, сексуальное насилие. Кто в Мировоззрении 1.0 удержится от того, чтобы судить в такой ситуации, особенно если насилие совершено в отношении ребенка? Но Луиза Хей, виртуальная богоматерь для всех, кто читает книги такого рода, жизнь которой стала благословением для миллионов, возможно, не стала бы той, кто она сейчас, если бы не прошла через этот конкретный ОКУ. Благодаря кажущемуся ОКУ она обрела внутреннюю мудрость и реализовала поток любви.

Многие вещи, которые мы вначале расцениваем как трудности, оказываются замаскированным чудом. Даже рак, который мы посчитаем несправедливостью, может оказаться путем к Истине. Он может стать дверью к большим возможностям. Решать нам.

Поэтому вместо того, чтобы спрашивать: «Почему с хорошими людьми случается плохое?», может быть, лучше спросить: «Почему хорошие люди думают, что плохое вообще возможно?» Плохое – всего лишь субъективное мнение, причем мы не так компетентны, чтобы его высказывать. Как в шоу «Американский идол» никто не требует от вас уровня Джей Ло или Кейт Урбан, так и вы не уполномочены судить, что есть хорошо, а что – плохо.

Как только мы начнем просыпаться по утрам со словами «Это лучшее, что случалось со мной», мы обретем гармонию, вольемся в свободный поток радости и красоты. Тогда каждый станет для нас лучшим другом – нашей Гейл Кинг.

Я надеюсь, что настанет день, когда мы сможем распознавать и вызывать любовь, не создавая при этом несчастья. Но до этого дня я, как Рэнди Джексон, слагаю с себя обязанности судьи.

Случай из жизни

Полагаясь на мысль, мы получаем путь к спасению. Единственное указание ума, которому нужно следовать, – «оставайся в настоящем». Это единственное указание меняет все.

Скотт Келби, писатель и учитель

Пятнадцатого апреля 2013 года две осколочные бомбы взорвались у финиша Бостонского марафона. Мир замер в ужасе, глядя на кадры с израненными, окровавленными людьми, спасающимися бегством.

Джеймс Костелло стоял у финиша, приветствуя школьного приятеля, когда вторая бомба детонировала прямо у его ног. Снятое минутой позже фото Костелло, с тяжелыми ожогами, в разорванной одежде, стало одним из культовых образов трагедии. После двух недель в Главном Массачусетском госпитале и множества операций – включая пересадку свиной кожи – Бим, как его звали друзья, был переведен в Реабилитационный госпиталь Сполдинга в Бостоне – такого не пожелали бы для себя большинство из нас.

Но сейчас Костелло говорит: «Я действительно рад, что попал в теракт».

В тяжелый период реабилитации он встретил Кристу Д’Агостино, темноволосую красавицу медсестру, проходящую практику в Сполдинге, – она делала ему перевязку. Он пригласил ее на встречу выживших в Бостонском теракте, и с тех пор они начали встречаться. А в декабре 2013 года в Лионе (Франция) он сделал ей предложение.