Новая холодная война. Кто победит в этот раз? - [12]

Параллельно продолжали существовать реликты идеологических моделей старой эпохи. К примеру, каждое воскресенье на телеэкраны выходила очень консервативная телевизионная программа «9-я студия», которую вел ныне покойный Валентин Сергеевич Зорин, мой друг и учитель. И одновременно с этим пять дней в неделю люди слушали прямой эфир всесоюзного радио «Маяк», где высказывались вещи диаметрально противоположные тому, что пропагандировала зоринская «9-я студия».

Кому должны были верить телезрители и радиослушатели, что могло закрепиться в их сознании как непреложная истина?

Убрав из общественной жизни такие фигуры, какими были в течение долгих лет партийные агитаторы, государство фактически сделало ставку на средства массовой информации. При этом людям забыли сказать, какие из них правильные — то есть какие выражают государственную позицию на текущий момент. В итоге получилось, что каждое средство массовой информации в позднем СССР жило собственной, ни от кого не зависящей жизнью, как бы в своем мире. К тому же среди них существовала жесткая конкуренция — еще одно явление, которого практически не знала прежняя советская пресса. Теперь это выражалось так: они «вмазали» какому-то Егору Лигачеву, а мы в ответ должны «вмазать» какому-нибудь Борису Ельцину. И мало кто вспоминал, что каждое СМИ является составной частью единой государственной машины, — сиюминутные интересы победы над конкурентами были важнее.

Американцы, публикуя материалы из истории радио «Свобода», сделали большой подарок всем, кто интересуется последними годами существования советской власти. До 1988 года видное место в эфире этого радио занимали религиозные программы, в студию приходили представители Русской православной церкви за рубежом и обращали к слушателям свое пастырское слово. Впоследствии этих программ не стало — по причине того, что в Советском Союзе появились собственные православные передачи. Тысячелетие Крещения Руси отмечалось на государственном уровне самым торжественным и даже пафосным образом. Был снят полнометражный документальный фильм — продолжительностью более часа — о том, как проходило празднование этой даты. А ведь еще были живы советские лозунги, провозглашавшие, что религия — опиум для народа. Как одно могло сочетаться с другим, никто объяснить не может до сих пор.

Общество пришло к убеждению, что есть некий обязательный модуль поведения и публичного выражения мыслей, который необходимо соблюдать, хочешь ты этого или не хочешь. А то, что за рамками этого модуля, — тоже правильно, но уже с неофициальной точки зрения.

Не исключаю, что и при таком вывихе общественного сознания страна смогла бы двигаться дальше — если бы не одно очень печальное обстоятельство. По мере сокрушения всех существовавших ранее идеологических и нравственных основ в позднем СССР закономерно развился экономический кризис. Да, тут сыграли свою роль санкции западных стран, введенные еще в 1970-е годы, сказалась ситуация с нефтью, которая на тот момент несколько упала в цене. К нехорошим для экономики результатам привела и так называемая ликвидация убыточных предприятий, начавшаяся вовсе не во времена правления Бориса Николаевича Ельцина, как теперь многие думают, а в эпоху горбачевской перестройки. Тогда это называлось «конверсией», переводом производства в новое русло — например, оборонный завод вместо гусениц для танков начинал выпускать барабаны или чайники. Почему это происходило и какой в этом смысл, объяснить было невозможно, да никто, впрочем, и не спрашивал. Некоторые предприятия пытались «капитализировать», то есть убрать из государственного сектора и передать в частные руки. Конечно, если завод выпускал детали для военной техники, ставшие вдруг невостребованными, появлялся смысл перепрофилировать его в маленькую фабрику для производства, скажем, телевизоров, продавать их за границу и получать за это валюту. Таким образом был фактически ликвидирован важный сектор государственной экономики.

Все это привело к тому, что в один далеко не прекрасный момент с прилавков магазинов начали пропадать продукты. Сперва кризис, например, в производстве ликеро-водочной продукции можно было условно объяснить тем, что в ходе объявленной Горбачевым антиалкогольной кампании у нас зачем-то вырубили чуть ли не все виноградники, в том числе и те, что пережили еще Гражданскую войну, — в Грузии такие были в Алазанской долине. Это неудобство общество еще могло пережить — хотя недостаток магазинного алкоголя вскоре стали восполнять масштабным возрождением самогоноварения, что привело к исчезновению из продажи сахара.

КПСС пыталась предпринимать какие-то шаги, но опять же по безнадежно устаревшей схеме — снимались пропагандистские фильмы, выступали агитаторы и лекторы. Суть явления от этого не менялась, а продукты начали пропадать из магазинов один за другим. Впервые после Второй мировой войны появились продуктовые карточки — сначала на табак, сахар и алкоголь, а затем и на многое другое. В столице же, куда жители всей страны традиционно ездили за покупками, ввели еще и так называемую «карту москвича» — теперь человек, прибывший в Москву из Рязани, Новосибирска или Самары, мог, извините за грубое выражение, только кукиш облизать, поскольку такую карту ему взять было негде. Все это, разумеется, не прибавляло симпатий людей к существующей тогда власти.