Новая Ева - [9]

Ева.

Я ловлю себя на том, что улыбаюсь, когда подушка уносит меня в неведомые дали сна.

Удачи тебе, Коннор. Завтрашний день может изменить мир.

4 Ева

После беспокойной ночи я просыпаюсь, чтобы полюбоваться восходом солнца сквозь стеклянные стены Купола. Оранжевые и розовые лучи медленно разливаются по небу, возвещая новый рассвет, надежду на новое начало.

Этот день настает.

Он уже здесь.

Мне пора исполнить свое предназначение.

Я оглядываю свою детскую спальню и с удивлением ловлю себя на мысли, что она такая же, как накануне вечером – башня внутри башни, расположенная в верхней зоне с садом. Две стеклянные стены открывают потрясающий вид на оранжерею – частицу прекрасного мира, который мы пытаемся спасти. Я заново влюбляюсь в нее каждое утро, когда выглядываю из окна, нежась на деревянной кровати под балдахином.

Но сегодня к этому чувству примешивается еще что-то.

Я просыпаюсь с ощущением перемен. За порогом – взрослая жизнь, но моя спальня все такая же, как в детстве. Я вот-вот стану женщиной, но не уверена, что готова к этому. Просто знаю, что должна ею быть и что на моих плечах лежит большая ответственность.

Вскоре я слышу стук в дверь. Это тоже часть утреннего ритуала – она всегда появляется через несколько минут после моего пробуждения.

– Входи, – выкрикиваю я и сажусь в постели, расправляя шелковую ночную сорочку.

Мать Нина заходит в комнату в строгой униформе, которую Матери носят на людях – темное платье цвета хаки, накинутый на голову платок в тон, скрывающий длинные седые волосы, которые она обычно убирает в небрежный конский хвост. Ее морщинистое лицо с плотно сжатым маленьким ртом, розовыми щеками и слегка крючковатым носом пока открыто, но она спрячет его под вуалью, когда поведет меня на встречу с первым претендентом, как мы и репетировали. Ее не должны замечать. Она должна казаться невидимкой.

– Доброе утро, мать Нина. – Я пытаюсь улыбнуться, как обычно, но это дается мне с трудом. Что и говорить, день непростой, и у меня скручивает живот.

Улыбка, которую она дарит мне в ответ, намного теплее той, что выдавила я. Ее улыбка обнадеживает, что неудивительно, поскольку мать Нина всей душой радеет за успех предстоящей миссии. Как и все Матери. Вот почему они здесь.

Подол платья путается у нее в ногах, когда она приближается ко мне с завтраком на подносе и ставит его мне на колени. Щедрая порция фруктов и кружка мятного чая. Кто-то мог подумать, что в такой важный день меня побалуют чем-то особенным – скажем, оладьями с сиропом, как в день рождения на прошлой неделе, или сэндвичем с беконом и сыром, как на прошлое Рождество, но нет. Не сегодня. Никто не хочет рисковать – не хватало еще, чтобы вздутие живота разрушило магию момента, отвлекая внимание претендента. Сегодня я должна предстать женщиной, причем идеальной. Это историческое событие для всего человечества, и напряжение огромно. Слишком многое поставлено на карту.

Я представляю себе, как люди прильнут к экранам в ожидании новостей о том, чтовстреча прошла успешно – а, возможно, событие будут транслировать в прямом эфире, чтобы они могли сами решить, является ли Коннор идеальной парой для меня. Впрочем, не исключено, что никакого ажиотажа и не будет. В конце концов, мне рассказывали, что люди не выбирают, с кем мне быть. Интересно, что они чувствуют, всецело полагаясь на меня. Я стараюсь выбросить из головы эту мысль.

И не могу.

Я отталкиваю от себя поднос с едой. Все равно кусок в горло не лезет. И живот сводит судорогой.

– Спасибо, – говорю я, когда мать Нина протягивает мне пластиковый стаканчик с утренними таблетками. Первая партия суточной дозы витаминов. Пять таблеток, разных цветов и размеров. Я закидываю их в рот и проглатываю.

– Ты не хочешь ничего съесть? – спрашивает мать Нина, и прежняя радость в ее голосе сменяется настороженностью, когда она замечает нетронутый поднос. Ее темные глаза смотрят на меня с тревогой.

– Я не голодна, – робко отвечаю я, делая глоток мятного чая.

– Но ты должна поесть, Ева. Тебе нужны силы.

Она выглядит испуганной, и мне ее жаль. Мать Нина – мой главный опекун, сколько я себя помню, и она была рядом со мной задолго до появления Холли. Мои детские воспоминания хранят немало ее образов. Доброе лицо матери Нины всегда приветствует меня по утрам, и она же желает спокойной ночи перед отходом ко сну. В ее обязанности входит кормить меня, одевать, заботиться о моем здоровье, образовании и благополучии. Отказываясь от завтрака, я ставлю ее в неловкое положение – получается, она провалила первое же задание в самый ответственный день моей взрослой жизни.

Обеспокоенное выражение ее лица заставляет меня взяться за вилку и отправить в рот три ломтика нарезанной груши. В горле тотчас встает ком, и я давлюсь, но продолжаю жевать.

– Спасибо тебе. – Мать Нина кланяется, и облегчение разливается по ее лицу. – Может быть, немного банана? Ты ведь знаешь, какая это привилегия – получать такую еду. Бананы больше не растут у нас…

Я вздыхаю, но все-таки запихиваю в себя несколько кусочков. Мать-природа лишила нас бананов, как и девочек. Я почти уверена, что мать Нина прибегает к таким уловкам, только чтобы заставить меня поесть. Это ее обычная тактика.