Новая эпоха — старые тревоги: Экономическая политика - [165]

Объективные обстоятельства состояли в том, что Россия с 1861 года, с отставанием от остальной Европы на пятьдесят-сто лет, вошла в полосу аграрно-индустриального перехода, или перехода от феодализма к капитализму, к рыночной экономике. Этот период во всех странах был сопряжен, с одной стороны, с колоссальным выбросом социальной энергии вследствие освобождения от феодальных ограничений, а с другой — с высоким риском социальных конфликтов в силу резкого увеличения имущественной и доходной дифференциации в обществе и тектонических перемещений в его социальной структуре.

Что касается стратегии, то на выходе из традиционной феодальной структуры у России имелся выбор из двух основных альтернатив: либо западный либеральный путь, по которому уже делались первые шаги; либо эксперимент в направлении модного тогда социализма. Выбор был сделан в пользу второй стратегии, и это предопределило картину развития страны до конца XX века. И практически все кризисы.

По крайней мере, кризис 1918–1921 годов был во многом обусловлен попыткой большевиков в лоб реализовать квазисоциалистические схемы. Кризис 1932–1933 годов стал, главным образом, следствием коллективизации, а также построения канонической модели мобилизационной плановой экономики. Войны могло и не произойти, не будь СССР и проводимой им внешней политики. А кризис, начавшийся с 1990 года, — результат упадка и краха Системы по причине ее несостоятельности. Это окончательная цена стратегии, избранной в 1917 году. И урок для всего человечества: этим путем ходить нельзя.

Текущий момент

В итоге коммунистического эксперимента Россия утратила статус сверхдержавы, распался СССР. Дорогой ценой удалось избавиться от плановой экономики и вернуться к экономике рыночной, хотя и не совершенной на первых порах. Либеральные реформы, осуществленные уже в условиях третьей русской революции, предотвратили катастрофу, придали революции мирный, ненасильственный характер.

После финансового кризиса 1998 года в стране начался экономический рост. Это приписывают внешним факторам — росту цен на нефть и девальвации рубля; а виновных в кризисе 1998 года ищут в России, среди реформаторов. Я скажу, для равновесия огрубляя картину, наоборот: 1998 год был обусловлен преимущественно внешними факторами: азиатским кризисом на финансовых рынках и падением цен на нефть, с 19 до 8 долларов за баррель; подъем же — результат реформ, осуществленных прежде и казавшихся полностью провалившимися. Не будь реформ, не верни они Россию к рыночной экономике, ни цены на нефть, ни девальвация ей бы не помогли.

А сейчас Россия быстро растет. У нее бюджет с профицитом, она платит по долгам. Торговый баланс с положительным сальдо 60 млрд. долл., счет текущих операций — 40 млрд. Она повышает зарплату учителям и врачам, военным и чиновникам, пенсии пенсионерам. Самые жаркие дискуссии в среде экономистов — о симптомах «голландской болезни» (при которой избыток валюты от продажи немногих экспортных товаров повышает курс национальной валюты, что угнетает развитие других отраслей). Реально самая сложная проблема — это противоречие между колоссальной потребностью экономики в инвестициях на модернизацию и неспособностью их усваивать в силу неблагоприятного инвестиционного климата, неразвитости рыночных институтов.

Именно поэтому Президент Путин предпринимает энергичные усилия для продолжения структурных реформ, призванных создать условия для активизации бизнеса и привлечения инвестиций. Налоговая реформа снизила подоходный налог до 13 % по единой ставке, налог на прибыль — с 35 до 24 % с отменой всех льгот. Отчисления в социальные фонды (единый социальный налог) снижены с 39 до 35 % к фонду оплаты труда с применением регрессивной шкалы (выше доход, ниже отчисления). Кроме того, намечены впечатляющие меры по дерегулированию экономики и переводу на рыночные основы трудовых отношений (новый трудовой кодекс), подготовлены судебная реформа и реформа образования. Борис Ельцин продвигал Владимира Путина в качестве своего преемника, так как был уверен, что тот обеспечит продолжение реформ, и его ожидания оправдались.

Россия только начала движение вверх, оттолкнувшись от дна. Но она обладает крупным потенциалом развития, которым, надеюсь, сможет воспользоваться. Поэтому всем тем, кто критически относится к российским реформам, кто считает их неудачными или слишком жестокими, можно сказать: сегодня в России нормальная обстановка и хорошие перспективы именно благодаря успеху либеральных реформ и твердому намерению продолжать преобразования. Просто достижение результатов потребовало больше времени, а потери оказались значительнее, чем ожидалось.

При этом и демократические завоевания конца 80-х — начала 90-х годов в основном сохранены, хотя укрепление государственных институтов в постреволюционный период вызвало и вызывает опасения за судьбу прав и свобод человека. Надо, однако, иметь в виду настроения российских избирателей: они предпочитают Путина какому-нибудь либералу-западнику. Но такова демократия, причем не только у нас.

Глобальный контекст

Между тем, пока Россия переживала трансформационный кризис, другие страны не стояли на месте. Падение ВВП на 40 % шло на фоне его ежегодного роста в США и Европе на 3–4 %. Более того, именно в эти годы произошла еще одна технологическая революция: сокращение ресурсо- и энергоемкости, внедрение информационных технологий, включая Интернет. Западный мир уверенно вступил в постиндустриальную эру; он становится все менее зависимым от сырьевых ресурсов, поставляемых из стран за пределами «золотого миллиарда», а эти страны, напротив, экономически все больше зависят от Запада. Если кто-либо и сможет занять место в первом эшелоне, то только страны с инновационными экономиками, способные создавать значительную долю своего ВВП за счет нововведений, усовершенствованных технологий, ноу-хау. Как правило, это только развитые постиндустриальные страны.