Новая эпоха. Аур - [4]

Девочка, к этому моменту севшая на корточки и склонившаяся над ближайшими рунами, пожала плечами.

— Мои мама и папа давно мертвы. Меня удочерили, я — ребёнок-наказание.

— Ребёнок-наказание? Поясни, будь так добра. — Как-то автоматически Аур решил для себя, что именно эта девочка станет его ученицей. Она была слепой, но ущербность сыграла ей на руку как магу: она совершенно точно воспринимала напитанные магией руны, которые сейчас рассматривала. Знали ли люди вокруг неё о даре малышки? Знали ли о том, что она, при должном обучении, станет новой Царицей своего направления? Малефицизм, некромантия, магия крови, даже стихии — независимо от того, в какой области будет лежать её талант, она не потеряет своей поразительной чувствительности. — Раньше мне не встречалось подобное… определение.

— Если человек совершает незначительное преступление, то ему могут выдать в качестве наказания обречённого ребёнка. Правительство следило за тем, чтобы меня не обижали, а Ричард и Мария меня содержали. — Девочка нахмурилась, и Аур понял, что сейчас она решала, стоит ли говорить ему о чём-то важном. — Я… болею. И эту болезнь очень-очень дорого лечить. Вряд ли я проживу больше пары месяцев.

— В этой стране маги не лечат людей?

— Лечат, но за большие деньги. Как вас зовут?

На вопрос маг ответил рефлекторно, уже погрузившись в размышления о том, насколько прогнила страна, в которой ему довелось оказаться. Обрекать ребёнка на смерть, отказывая ему в лечении — худшее, на что были способны маги. А уж одарённого ребёнка… Или они знали о том, что Каролина — потенциальный тёмный маг? В глазах общества она опасна, и они вполне могли просто позволить ей умереть от болезни, не пачкая руки. Даже в глазах Аура, богомерзкого чернокнижника, чья душа была пропитана тьмой, этот поступок был одним из наихудших. Милосерднее было убить дитя, а не обрекать его на страдания.

— Аур. Аур из Сиктимы…

— Теперь вы откажетесь делать меня сильной?

— Просто из-за того, что твоё тело болеет? — Девочка коротко кивнула. Она была испугана и капельку разочарована, но не показывала этого открыто. — Тело — тлён, Каролина. Мы, одаренные тьмой, можем позволить себе менять физические вместилища как перчатки. Цена этого — то, что люди зовут человечностью.

— Я не люблю людей. — Холодно произнесла девочка, сжав кулаки. — Они не сделали для меня ничего хорошего, только плохое.

— Не все люди являют собой зло. Есть и те, кто искренен, честен и добр. — В комнату начали заходить перепуганные женщины, конвоируемые немёртвыми и смертельно бледным Фредом, уже не надеявшимся выжить. — Встань в центр пентаграммы. Ты ведь видишь её?

— Да. Я… давно вижу магию. Вы будете меня учить?

— После того, как избавлю тебя от физического тела, и только если ты сама примешь своё новое существование. В противном случае я отпущу твою душу, и ты уйдёшь на перерождение.

— Я согласна.

Аур сконцентрировался — и женщины, переступившие контуры печати, потеряли контроль над своими телами. Под какофонию поочерёдно стихающих криков и визгов вставали на свои места и падали замертво, отдавая все силы на подпитку страшного, могущественного ритуала, провести который мог только опытный некромант. В течении минуты погибли все одиннадцать несчастных, а Аур принялся начитывать слова заклинания на языке даже более древнем, чем нередко используемая «магическая» латынь.

Поначалу Каролина ничего не чувствовала, лишь ощущала, как к ней стягивается притягательно-тёплое волшебство. Она не видела остывающих тел, разбросанных вокруг неё, но предполагала, что взрослые кричали не просто так. Любой ребёнок на её месте испугался бы, но Каролина — нет. Она считала происходящее её единственным шансом продолжить жить, а не выживать. И это желание, это добровольное стремление послужило катализатором, от которого хрупкое, поражённое болезнью тело ребёнка вспыхнуло серым пламенем, оставившим после себя лишь нечто сначала едва различимое, но с каждой секундой обретающее плотность.

— Ты довольна, Каролина? Довольна той жизнью, которой я тебя одарил?

Колеблющиеся клубы тумана в одно мгновение сжались, приняв форму человеческого тела. Не болезненная полумёртвая девочка, но прекрасная девушка поднялась на ноги посреди пентаграммы, обведя взглядом комнату и трупы, по ней разбросанные. Единственным живым здесь был только Фред, сейчас забившийся в угол и шепчущий какие-то молитвы, и именно на него оказалось направлено внимание молодой банши.

— Я хочу убить его. Убить за то, что он хотел со мной сделать!

Глаза Каролины вспыхнули потусторонним светом, и Аур, едва сдерживающий довольную ухмылку, кивнул, по-хозяйски взмахнув рукой. Он, выросший в столице одного из древнейших городов, прекрасно себе представлял, что мразь в теле мужчины может попытаться сделать с ребёнком, до которого никому нет дела.

— Он твой, Каролина.

Визг десятков женских голосов слился в один; банши, получившая дозволение хозяина, пила силы смертного, которому не повезло обидеть её при жизни. Фред был самую малость одарён, и только потому стал посыльным Аура в этой крошечном поселении людей, каким-то странным образом пекущихся о природе. Они отказывались от благ цивилизации, жили обособленно, и единственной связью с внешним миром являлся прибывающий раз в день механизм, полный продуктов. Грузовик, он же автомобиль, сейчас стоял рядом с одним из домов, а выпитый до капли водитель лежал в грязи неподалёку. Аур как мог снижал вероятность раннего обнаружения, и у него это до сих пор получалось более чем хорошо, в чём помогла ограниченность использования голонета.