«Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море - [19]

Относительно слабое государство, расположенное между двумя сильными, находится в географическом положении буферного государства, однако станет ли оно таковым в политическом смысле данного термина, зависит от целого ряда факторов. В любом случае такое государство будет вынуждено проводить весьма специфическую внешнюю политику. Его собственная безопасность зависит от безопасности, которую извлекают соседи из его дальнейшего существования. Это означает, что такое государство вынуждено следовать рискованной политике нейтралитета. Любая вариация, которая производит впечатление, что взаимоотношения с одним из соседей становятся более тесными, может склонить другого соседа к тому, чтобы заменить безопасность, которую он получает от существования независимого буфера, безопасностью, которую он получит от действительной оккупации буферной территории.

Если расположение и рельеф превращают буферное государство в государство-барьер, как Афганистан и Тибет, а также в определенной степени и Персию, его шансы на выживание велики в силу присущих географических особенностей; если расположение делает его транзитным государством, а рельеф — государством-барьером, как Австрию и Швейцарию, его проблемы становятся более сложными; если же и расположение, и рельеф делают его транзитным государством, как Голландию, Бельгию и Польшу, оно не получит никаких подарков от природы и будет полагаться исключительно на политику. Иными словами, оно должно сделать собственную независимость необходимым условием для обеспечения безопасности своих соседей. До тех пор, пока буферное государство сможет сохранять эту значимость и его соседи будут оставаться более или менее равными по силе, оно сможет уцелеть. В силу этого мы видим Голландию, Бельгию, Швейцарию и новую Польшу на карте Европы, а Персию, Афганистан, Тибет и Сиам — в Азии.

Однако как только такое государство перестанет быть политической необходимостью для окружающих его держав или же как только одна из них станет настолько сильной, что сможет игнорировать позицию других, буферное государство будет поглощено. В 1895 году президент Крюгер отмечал: «Наша малютка-республика пока еще только ползает по сравнению с великими державами, но мы хорошо чувствуем, что если кто-то захочет нас пнуть, другой попытается помешать этому» [8. S. 150].

Но когда могущество Великобритании в Южной Африке достаточно возросло, бурская республика стала частью британского доминиона. Таким же образом исчезла и Армения, в свое время занимавшая позицию между Римской и Персидской империями, а позднее — между Византийской Империей и миром ислама, а Польша была разделена трижды; Корея является частью Японской Империи, Манчжоу-Го и Монголию с трудом можно назвать независимыми, а Австрия была поглощена. В динамичном мире международных отношений, где реальность основывается на борьбе за влияние между великими [державами], окончательная судьба небольшого буферного государства в лучшем случае сомнительна.

Буферные государства иллюстрируют стратегическую значимость специфики регионального местоположения для конкретной страны. Другой иллюстрацией, как это, кстати, уже отмечалось, является пространство за территорией соседнего государства, обладающего такой же силой, — очевидное место для потенциального союзника. Мы уже упоминали в связи с местоположением в мире, что некоторые территории будут иметь различную значимость для государств, пользующихся разными системами отсчета, и то же самое будет, очевидно, справедливо в несколько меньшей мере для региональной системы координат.

Именно это обстоятельство усложняет задачу создания систем коллективной безопасности и намекает на вероятность того, что такие системы будут неэффективны, если у них нет прочной региональной основы. Система коллективной безопасности, базирующаяся не на международной полицейской силе, а на совместном действии всех государств-членов данной группы, очевидно, означает, что готовность государства выступить в качестве гаранта [безопасности] находится в прямой зависимости от значимости защиты региона. Следовательно, предпосылки [создания] эффективной системы таковы: наличие достаточно обширного региона, включающего в себя по крайней мере три крупных и примерно равных друг другу по силам государства, таких, что два из них могли бы обеспечить подавляющее превосходство над третьим, а также существование в данном регионе небольших государств, независимость которых имела бы примерно равное стратегическое значение как минимум для двух из трех держав.

Как мало регионов мира отвечают этим требованиям, можно увидеть, изучив карту; а насколько эффективно работает правовая система, если она не гармонирует с основными географическими и политическими реалиями, можно извлечь из истории последних пятнадцати лет. Первую предпосылку можно найти только в Европе, но, возможно, когда-нибудь в будущем она появится и в Азии. Достичь второй еще труднее. Бельгия и Западное Средиземноморье имеют примерно одинаковую значимость для Франции и Великобритании, однако Центральная Европа мало интересует Лондон и находится в пространстве потенциальных союзников Франции. Итальянская Эфиопия может представлять угрозу для британской жизненно важной артерии, Красного Моря, и обнажает с фланга Судан; для Франции же она является только нежелательным соседом рядом с относительно малозначимой колонией. Великобритания и Соединенные Штаты, когда это потребовалось, были вполне готовы защищать такие имевшие особое стратегическое значение регионы, как Шотландские низменности и Египет в случае Великобритании и Центральная Америка в случае США. Когда регион не имеет непосредственного стратегического значения, как, например, Китай, они просто обмениваются дипломатическими нотами о прелестях территориальной целостности.