Новая Афи - [40]

– Как вы нашли мой дом?

– Ты ведь говорила мне, где живешь, помнишь? Кроме того, разве я не твой отец? Как можно не знать, где живет твоя дочь?

Я нахмурилась, не в силах припомнить, чтобы упоминала при дяде свой адрес. Впрочем, какая разница? Он уже здесь, а скоро домой вернется Эли. Ну почему тога решил приехать именно сейчас, когда я и так вся как на иголках?

Положив дяде поесть, я отнесла его сумку в комнату для гостей и застелила постель. Едва послышался шум ключа в замочной скважине, я кинулась к входной двери и сообщила Эли о дядином визите, добавив, что гость приехал без предупреждения, хоть и не хотела выставлять его в невыгодном свете: одно дело, когда мы с мамой критикуем тогу, и совсем другое – когда это делают люди вне семьи. Однако Эли, казалось, не возражал. Он поболтал с заискивающим тогой Пайесом, когда тот вышел из ванной без рубашки, словно в собственном доме, а после ужина удалился в спальню, в то время как дядя перещелкивал каналы по телевизору.

– Что вы хотите посмотреть? – спросила я несколько раздраженная, желая присоединиться к Эли, но не оставлять же дядю одного: из приличия и из-за того, что любопытный старик может начать рыскать по квартире, стоит мне отвернуться. Я уже представляла, какие истории он будет рассказывать родне по возвращении. Не удивлюсь, если через неделю приедет другой дядюшка.

– Хочу посмотреть все, – рассмеялся тога Пайес и закинул свои ноги с серыми ступнями на кофейный столик – в присутствии Эли он не стал бы так наглеть. В тот момент мне хотелось, чтобы муж внезапно вышел из спальни. Представив испуганную реакцию старика, я улыбнулась.

– Гляди, как ты рада моему визиту, надо было давно приехать, – заметил дядя.

Моя улыбка тут же растаяла. Тога продолжал:

– Ну, раз уж мы встретились, скажу тебе: у меня тут участочек рядом с новой больницей, и я хочу построить на нем небольшой домик.

– Домик?

– Да, для отдыха. Фамильный дом полностью оккупирован, у меня даже своего уголка нет. А мужчине моего возраста необходимо место, где можно отдохнуть в тишине и покое.

– Ясно, – кивнула я, хотя на самом деле мне хотелось сказать: «А кто же оккупировал фамильный дом? Не ваши ли жены, дети, не квартиранты, с которых вы берете плату?»

– Поэтому я приехал послушать, что ты мне предложишь, как планируешь помочь. Доченька, я полностью в твоей власти.

Ну и наглость! Ну и бесцеремонность! Отказав нам с мамой в крове, когда мы очутились на улице, он теперь является ко мне с просьбами построить для него дом!

– Тога, прошу вас, у меня нет таких денег.

– Я ведь не требую все прямо сейчас. Можешь давать частями, помаленьку.

– Я даже работать не начала, а продолжила учиться.

– Ах, Афи! О чем речь? Оглянись вокруг! Посмотри, за кем ты замужем, – сказал он, широко раскинув руки.

– Я подумаю, что можно сделать, – коротко ответила я, лишь бы закрыть тему.

– Вот теперь ты говоришь, как моя дочь.

Дядюшке пришлось дать денег, чтобы выпроводить из дома. Мне было невыносимо его присутствие: как он ел с нашего стола, не скромничая, как весело разговаривал, словно мы с ним лучшие друзья, как называл доченькой, хотя никогда не относился ко мне как к дочери. Я с облегчением выдохнула, когда в субботу он уехал, и завалилась спать посреди дня. Проснувшись к ужину, я пожарила ямс и приготовила кебаб. После еды Эли вымыл посуду, вопреки моим возражениям, и мы расположились в гостиной. Я занялась работой: пришивала полоски батика к кожаной сумочке, которой предстояло отправиться на показ в Дакаре.

– Знаешь… – начал он. – Какое-то время я не смогу ночевать здесь… каждый день.

Убрав сумку, я повернулась к нему.

– Почему?

– Видишь ли… Я тебе говорил, что у меня некоторые трудности.

– Но они были раньше, до твоего переезда. До всего этого. А теперь ты внезапно заявляешь, что уезжаешь?

Ярость в моем ответе удивила меня саму, и я скрестила руки на груди в попытке обуздать эмоции.

– Я не говорю, что уезжаю.

– Что же ты говоришь? – огрызнулась я и вскочила, не в силах успокоиться.

– Афи, прошу, пойми, мне тоже нелегко, – произнес Эли, поднимаясь на ноги вслед за мной.

– Тогда зачем так поступать? Как мне понять, если ты ничего не объясняешь? Эли, я не знаю, что происходит. Ничего не знаю! Я не знаю, чего ты хочешь, чего ждешь от меня! – Я дико размахивала руками, по щекам уже катились слезы – удивительно, как быстро я способна разрыдаться.

– Прошу тебя, наберись терпения.

– Разве я была не достаточно терпелива? – орала я, не заботясь о том, кого расстрою своими криками – его, или свою маму, или тетушку, или все семейство Ганьо. – Я устала, Эли, устала!

Сопли смешивались со слезами, разрушая картинку идеальной жены, которую я показывала ему с самого начала. Он выглядел удивленным, словно не подозревал, что я способна злиться.

– Прости. Мне нужно думать и об Айви. – Он попытался меня обнять, но я отпрянула. – Ты же знаешь, что она больна…

– Ничего я не знаю!

– У нее серповидноклеточная анемия. Ей нужен постоянный уход.

– Почему та женщина не может за ней ухаживать?

– Афи, я отец Айви и должен быть рядом. Завтра я еду за ними в Штаты.

– За ними? – вскричала я.