Ноутсити – город будущего - [32]

– Не удивляйтесь, молодой человек. Как только я попал сюда – состарился очень быстро. Вы думаете зря неугодных из Ноутсити отправляют сюда? Нас отправляют сюда умирать. Люди, родившиеся в Ноутсити, не могут долго прожить в Лондоне. Гравитация нас убивает, тут могут жить только те, кто родился и всегда жил здесь. Мне интересно, смогут ли местные выжить в Ноутсити?!

Он призадумался и взглянул на Эндрю и его мать. Те пожали плечами, Эндрю выпалил:

– Откуда же нам знать, мистер Уинстон. Туда нам доступ закрыт, и никто из нас там не бывал. А из бывших обитателей Ноутсити – вы здесь единственный из выживших.

– Да, да, – вздохнул старик, состроил печальное выражение лица и опять о чем-то задумался.

Мы с Ребеккой ждали, когда учёный очнётся и не смели отвлекать его от горестных мыслей. Эндрю с матерью, видимо, уже привыкли к постоянным отключкам мистера Уилсона и молчали вместе с нами. Через минуту странный старик встрепенулся и продолжил, как будто паузы вовсе не было:

– Вы, молодые люди – уникальный случай. Вы первые и единственные дети Ноутсити, очутившиеся в Сумрачном городе, – выдержал паузу и добавил: – И вы адаптировались.

После последних сказанных стариком слов, Эндрю фыркнул:

– Ну адаптировались громко сказано. По сравнению со мной они словно трёхлетние дети – совершенно слабые.

Старик возразил:

– Но Эндрю, они же здесь всего месяц. Конечно же по уровню физического развития они намного слабее вас – коренных жителей Лондона, но они все же адаптировались. Они не умирают как мы – взрослые изгнанники Ноутсити. Следовательно, детский организм способен жить в таких условиях.

После этого он обратился к нам снова:

– Кстати, что Вас сюда занесло?

Он попросил нас рассказать всё. Мы рассказали, что знали и как сюда попали. Старик внимательно слушал, и, кивая головой, иногда приговаривал чуть слышно:

– Да, я знал… Я знал, что так и будет… Он уничтожит все живое… Сначала там. Потом доберётся и сюда… Мы ему как кость в горле… Надо его остановить.

Когда мы с Ребеккой наперебой рассказали все, пожилой ученный воскликнул:

– Но ведь их здесь нет!

Собака тут же вскочила на ноги, уставилась на нас и зарычала.

– Фу, Цезарь, успокойся, свои, – успокоил свою собаку старик.

Цезарь улёгся на своё место и потерял к нам всяческий интерес.

– Кого нет? – спросили мы вместе с Ребеккой после минутного замешательства.

– Алана Грустена с твоим отцом.

Я снова схватил ладонь ставшей совершенно родной Ребекки, она ответила взаимностью. С замиранием сердца я уточнил:

– То есть они не здесь? Мы зря сюда прибыли?

– Мы были уверены, что они направились в Сумрачный город, – поддержала меня подруга.

Учёный призадумался. Все это время мы напряжённо следили за ним. Через минуту он заявил:

– Здесь они были совершенно точно. Я слышал от некоторых знакомых о странной паре мужчин, которые передвигались так же, как и вы и, собственно, я, когда впервые сюда попал. Судя по вашим описаниям, это были они. Но я их так и не нашёл – они словно испарились. Алан Грустен точно что-то знал, чего не знаем мы. Но вот где они сейчас?

Кроме всего прочего, Джеймса Уилсона чрезвычайно заинтересовала наша история с крысами. Он никак не мог понять: как могут полчища этих мерзких существ выживать в таких условиях. Все животные постепенно вымирали во всем Сумрачном городе, так же как в своё время вымерли в Ноутсити. Правда, здесь они сохранились до сих пор. В Ноутсити же исчезли ещё во времена молодости моего деда.

Джеймс Уилсон чрезвычайно утомился во время нашей беседы. Мы попрощались и были вынуждены удалиться. Мама Эндрю направилась в сторону своего дома; мы с Эндрю, который кое-как уговорил её отпустить нас, решили прогуляться по городу. Благо, мы уже внешне ничем не отличались от местных жителей, поскольку были одеты так же, как и все ребята. Мама Эндрю была вынуждена выбросить нашу одежду – она провоняла и даже многочасовая стирка была не в силах уничтожить отвратительный запах.

Эндрю показывал нам город. Отсутствие клиперов давало о себе знать: мусора – несметное количество. Канализация, за отсутствием необходимых рабочих сил, уже давно не использовалась по назначению, что было довольно заметно по попадающимся тут и там нечистотам. Бывало, тот или иной житель выбрасывал помои прямо на улицу. Электричество появлялось в городе только лишь два раза в неделю, по средам и субботам. Сумрачный город застрял в прошлом – от необходимой инфраструктуры его напрочь отрезал от мира ЦОС. Он хотел их выжить, он их ненавидел. Ненавидел потому, что люди Сумрачного города были невероятно сильны и свободолюбивы, и они представляли угрозу.

Но город был все же жив, люди были по-своему счастливы. Соседи ходили друг к другу в гости, собирались вместе на какие-нибудь торжества. Никто не боялся обсуждать всё что вздумается, никаких запретов не существовало, люди были хозяевами сами себе. Дети не сидели за компьютером, а больше бегали по улицам, играли в футбол, лазали по полуразрушенным зданиям с подобием древних автоматов и пистолетов в руках. Так они играли в войну. Город вымирал, но жил полной жизнью.

Эндрю пригласил нас поиграть в футбол, и мы с сомнением согласились. Обычный мяч был уже нам знаком по играм в волейбол с дедом. Но наш мяч был лёгкий как пушинка и он летал от любого нашего толчка. Этот же мяч казался невероятно тяжёлым. Я попробовал его пнуть, чем вызвал смех местных ребятишек и даже Ребекки. Мяч откатился максимум метров на пятнадцать. После небольшой обиды я все же рассмеялся, а Эндрю, разбежавшись, пнул мяч так, что тот взмыл высоко в небо и пролетел половину игрового поля. Мы с Ребеккой проводили его взглядом и присвистнули. Она и я не были серьёзными игроками – силой значительно уступали местным ровесникам.