Ностальгия по истокам - [43]

Ностальгия по первородству продолжала существовать в скрытой форме у многих писателей этого времени. Торо дает великолепные примеры, иллюстрирующие смысл «первородной райской жизни Адама». Он смотрит на своей утреннее купание в озере как на «религиозное упражнение и как на одну из самых прекрасных вещей, которые я делаю» (Там же, с. 22). Для него это ритуал возрождения. Любовь к детям у Торо также носит на себе печать «райской жизни»: «каждый ребенок заново начинает мир», — писал он, может быть, до конца не осознавая глубину сделанного им открытия.

Подобное стремление к «первородному», к первоначальному отражает «архаический» тип менталитета, сопротивляющийся истории и возносящий сакральность жизни и тела.

Уитмен, называющий себя «слагателем райских песен», говорит о том, что «аромат его тела более тонок, чем молитва», что его голова есть нечто «большее, чем все церкви, библии и верования» (Там же, с. 43). Льюис с полным основание усматривает «райский нарциссизм» в экстатических заявлениях следующего рода, «если я и испытываю к чему-то большее почтение, чем ко всему иному, то это поверхность моего тела», или «я полон божественного как внутри, так и вовне и я делаю себя священным, чего бы я не касался». Эти заявления обнаруживают определенную связь с тантрическими текстами. Льюис также находит у Уитмена следующую парадигматическую тему: прошлое мертво, это труп, но «по мнению Уитмена, прошлое настолько израсходовано и истрачено, что нет сомнения, что оно совершенно забыто» (с. 44). Уитмен и его современники разделяли надежду, что человек родился заново в новом обществе и что, как говорит Льюис, «история нации получила в Америке новую точку отсчета» (с. 45). Уитмен выражает со всей силой и яркостью одержимость навязчивой идеей первоначального, абсолютного начала. Он любил «декламировать Гомера, прогуливаясь вдоль берега Океана» (Там же, с. 44) — поскольку Гомер принадлежал к первоначалу (primordium). Он не был продуктом истории, он стал основателем европейской поэзии.

Но реакция на эту новую версию парадизиакального мифа не заставила себя долго ждать: старый Генри Джеймс, отец Уильяма и Генри, со всей твердостью утверждал: «самая большая услуга, которую Ева оказала Адаму — это то, что она извергла его из Рая» (Ibid., p. 58). Иными словами только будучи изгнанным из Рая, человек стал самим собой: стал хозяином своей судьбы, открылся культуре и совершенствованию, человеческое существование обрело творческий смысл и творческую значимость. Но история это демистификации парадизиакальной ностальгии в Америке увела бы нас очень далеко от темы нашего разговора.

Племя гварани в поисках утраченного Рая

В 1912 году бразильский этнолог Курт Нимьендайу встретил на побережье около Сан-Пауло группу индейцев племени гварани, которые остановились здесь в поисках утраченного Рая. «Они без устали танцевали в течение нескольких дней в надежде, что их тела, став невесомыми в бесконечном движении, вознесутся на небеса в обитель „Великой Матери“, ожидающей на востоке своих детей. Их постигло в этом разочарование, но вера нисколько не умалилась и они вернулись обратно, убежденные в том, что удаче их небесного предприятия помешало то, что одевшись по-европейски и питаясь европейскими продуктами, они стали слишком тяжелыми».²⁰

Эти поиски утраченного Рая были последней из миграций, предпринятых гварани за последние несколько веков. Первая попытка подобного рода засвидетельствована в 1515 году.²¹ Но самая значительная миграция группы племени тупинамба к земле Великого Предка имела место в 1539–1549 гг. Отправившись в путь из страны Пернамбуко, пишет Альфред Метро, это племя индейцев прибыло в Перу, где они встретили испанских конкистадоров. Индейцы пересекли почти весь южноамериканский материк в самом широком его месте, стремясь найти «Землю бессмертия и вечного покоя». Они рассказали испанцам о сказочных городах, заваленных золотом и эти истории, возможно разукрашенные их собственными грезами, воспламенили воображение испанцев и во многом явились причиной неудачно завершившейся экспедиции Педро де Урсуа, пожелавшего стать завоевателем Эльдорадо. И испанцы и индейцы преследовали одну и ту же химеру с той лишь разницей, что индейцы стремились к вечному блаженству в то время как испанцы, ценой жесточайших страданий, желали получить средства, могущие помочь им достичь земного, преходящего счастья.²² Нимьендайу приводит очень богатую документацию о фантастических странствованиях племени гварани в поисках «счастливой страны». Альфред Метро и Эгон Шаден впоследствии дополнили и уточнили эту информацию.²³

Коллективные поиски рая продолжаются уже четыре века и без сомнения относятся к одним из самых своеобразных и исключительных явлений Нового мира. События, описанные Нимьендайу в 1912 году, происходят еще и в наше время, но индейцы только лишь одного племени гварани, мбуа, продолжают искать рай на востоке, остальные считают, что рай находится в центре земли или же в зените.²⁴

Мы вернемся еще к различным определениям и уточнениям топографии рая. На настоящий момент отметим следующую характерную особенность религии всех племен тупи-гварани: ту значительную роль, которую в ней играют шаманы и прорицатели. Именно они под влиянием являющихся им видений и снов организуют и руководят экспедициями к «счастливой стране». Даже у тех племен, которые не одержимы страстью поисков рая, шаманам удается привести всех в неистовство, как только они, рассказывая о своих сновидениях и экстазах, обращаются к некоторым типично парадизиакальным образам. Один иезуит XVI века писал о племени Тупинамба: «шаманы убеждают индийцев не работать, не выходить в поля, обещая им, что все вырастет само, пища заполнит все хижины, а мотыги сами будут обрабатывать землю, что стрелы полетят куда надо без всяких усилий и поразят всех врагов. Они предсказывают, что все старые станут молодыми».