Ностальгия по чужбине. Книга первая - [50]

«ОНИ ничего не делают просто так. Твои сострадальческие мотивы, твои идеи добра в ответ на добро им неведомы и чужды. Их единственный резон — ИНТЕРЕС собственной фирмы. И в этом интересе нет места личному. Кузнечный пресс лишен способности думать, он просто сплющивает все, что под него подложат. Любое обращение к ним, — пусть даже это просьба достать два билета на финал супербола, — автоматически означает СОТРУДНИЧЕСТВО. Со всеми вытекающими последствиями. А если я встречусь с Генри, речь пойдет не о билетах… И нас вновь вовлекут в их бесконечные игры, в их идиотские операции, насильно, угрожая и шантажируя, опустят за уши в ту грязь, от которой мы оба сбежали и еще даже толком не отмылись. Сделать это во второй раз нам вряд ли удастся… Неужели, ты хочешь, чтобы все вернулось?..»

Нет, милый, я этого не хочу. Мне нужно лишь одно: спасти свою семью, спасти тебя, наших детей и нашу любовь. Это и есть единственная цель моей жизни, ради которой я ничего не пожалею. Потому что я хочу пить с тобой на кухне кофе, твердо зная, что между нами нет и не может быть никого. Потому что ни одна душа, ни одна сила на свете не должна иметь права распоряжаться нами. Пусть даже под самым благородным, под самым патриотическим предлогом. Только мы с тобой. Только ты и я…

Я не знала тогда, что именно стану делать. Через час. Через месяц. И не видела реального выхода. Даже в том, что так складно, так логично объяснял и предлагал мне Бержерак. Я сомневалась не в искренности их желания защитить мою семью, а в намерении подчинить этой задаче СВОИ собственные интересы. Бержерак заработал мое «нет» почти сразу же, когда веско, с нажимом произнес: «Я НА РАБОТЕ». Все правильно: для него это была работа, для меня — жизнь. Мы не только по-разному видели эту ситуацию, мы по-разному собирались из нее выкарабкиваться.

Очевидно, Бержерак это понял, ибо к концу монолога нос его как-то сразу поник, а взгляд утратил характерную живость.

— Что ты задумала?

— Ничего абсолютно.

— Вэл!..

— Хочешь еще кофе?

— Мне пора уезжать?

— Можешь остаться. Комната для тебя есть.

— А ты?

— А я сейчас поеду в больницу.

— Вэл, я добирался сюда тремя самолетами.

— Тебе же оплачивают дорогу.

— Не будь свиньей.

— Что ты хочешь от меня?

— Я не хочу, чтобы тебя убили.

— Неужели больше, чем я сама?

— Они тебя достанут, как ты не понимаешь?

— Мы, кажется, пошли по второму кругу…

— Тебе что-нибудь нужно?

— Да.

— Что? Деньги?

— Нет, как раз деньги мне не нужны… — Я положила руку на его бетонное колено. — Слушай меня внимательно, Бержерак. Ты не раз говорил, что Юджин — твой друг. И у меня никогда не было оснований усомниться в твоей искренности. Так вот, дорогой, останься его другом. И сделай то, что ты обязан сделать — защити детей своего друга. Я думаю завтра Элизабет увезет их к себе. Это нормально — бабушка забирает внуков к себе в Айову на рождественские каникулы. Тебе известно, где она живет, и ты знаешь, ЧТО надо делать, чтобы с моими мальчиками ничего не случилось. Да?

— Да.

— Я не думаю, что моим мальчикам что-то реально угрожает. Тем не менее, мне необходимо знать, что они в полной, АБСОЛЮТНОЙ безопасности. Ты меня понимаешь, Бержерак?

— Да, я тебя хорошо понимаю.

— Тогда скажи мне, глядя в глаза: «Вэл, ты можешь быть спокойна!»

— Вэл, ты можешь быть спокойна!

— Моей свекрови надо лично звонить Уолшу?

— В этом нет необходимости, Вэл.

— Ты уверен?

— Да. Все будет сделано…

— Спасибо, дорогой! Теперь второе. Ты можешь сделать так, чтобы — во всяком случае, пока — полиция не лезла ко мне с расспросами? Понимаешь, мне сейчас совсем не до этого. Тем более, сказать им практически нечего…

— Понятно, — пробормотал Бержерак. — Если ты даже мне не сказала…

— Так сделаешь что-нибудь?

— Я постараюсь, Вэл… Но это недели две-три, не больше. Полиция штата по-прежнему нам не подчиняется.

— Зато она как-то подчиняется ФБР, верно? А вы с этой конторой давно уже любитесь потихонечку…

— А ты свечу держала? — вяло огрызнулся Бержерак.

— Я чужая на этом празднике соития. И слава Богу!

— Ладно, — кивнул Бержерак. — Что еще?

— Оружие при тебе?

— А что случилось? — Бержерак непроизвольно потянулся к подмышке.

— Я это к тому, чтобы ты сразу не хватался за пистолет…

— Ну, говори!

— Мне нужен паспорт.

— Ты в своем уме?

— Если не считать супружескую постель, то всегда.

— Зачем тебе паспорт, Вэл?

— Не задавай идиотских вопросов, пожалуйста. Если не можешь — так и скажи. Что-нибудь сама придумаю. Хотя лучше бы ты согласился, дорогой…

— Ты вообще понимаешь, о ЧЕМ просишь, Вэл?

— А что тут понимать? — я пожала плечами. — Мне ведь все равно не к кому больше обратиться с этой просьбой… И потом, тебе совсем не обязательно выкрадывать его из сейфов своей долбаной конторы.

— Так откуда я тебе его достану?

— Когда придуриваешься, Бержерак, пожалуйста, улыбайся!

— Зачем?

— Так убедительнее.

— Я действительно не по…

— Свяжись с кем-нибудь, кто занимается этим профессионально. Связи у тебя пообширнее моих, наверное… Не беспокойся, я заплачу как положено. Только не надо меня убеждать в том, что поддельные документы в Америке делают исключительно в типографиях ЦРУ!..