Носители. Сосуд - [58]

С этим хаосом в голове я зашел в комнату.

— И снова здравствуйте, — веселый голос принадлежал Саве, который сидел на другом конце комнаты на диване, на его коленках сидела Вера.

— Папа! — радостно вскрикнула она и дернулась в мою сторону, Сава ловко ее схватил и посадил обратно к себе.

— Какая прыткая девчушка, — с улыбкой доброго дедушки сказал он, — подожди, сначала мы с папой поговорим, а ты посиди.

Я ничего не понимал, и видимо, мой взгляд выражал это понимание довольно явно.

— Не утруждай себя догадками, Елисей, — вновь обратился ко мне Сава. — Ты же должен понимать, что связей у нас много, а руки длинные.

Лена стояла в углу комнаты, потупив взор, она старалась не смотреть на меня.

Я сделал шаг в сторону Презрения.

— Не стоит делать опрометчивых ходов, — остановил меня Сава, — нам живым нужен только ты.

— Почему не схватили нас еще в Москве? — озвучил я довольно очевидный вопрос.

— Дык не знали мы, где ты, когда в Москве был, да и потом зачем? — удивленно спросил он. — Устраивать такую же потасовку, как англичашки? — тон вопроса явно был риторический. — Это непрофессионально и убивает нашу кормовую базу, а мое отношение к людям смертным ты знаешь. Ты мне лучше расскажи, как тебе удалось выбраться, вот ума не приложу, один носитель, пускай и Сосуд, обошел совершенного с неимоверным опытом. А судя по твоему виду, без кровопролития не обошлось, — подметил Сава.

— Помогли, — практически не соврал я.

— Кто же? — чувствуя некую лукавость в моем ответе, спросил Презрение.

— Друзья Сивки.

— Ну надо же, и отпустили? — хитро щурясь, продолжал он задавать вопросы.

— Они оказались куда благороднее, чем комиссары и англичашки, и уж точно честнее, чем такие предатели, как ты и Михаил, — мои слова ничуть не задели его.

— Значит, Михаил не удержался и раскрыл сразу всех, — усмехнулся он. — Юноша, меня такими провокациями не заденешь, о предательстве может переживать только предатель, а я лишь заложник обстоятельств.

— Что тебе надо? — перешел я к делу, поняв, что Саву мне не переиграть. — Я довольно сильно устал со всеми вами вести беседы. Ты и так знаешь, что выполню любые твои указания, учитывая данную ситуацию, так что давай не будем тянуть время.

— О как мы заговорили. Смотрю, со страхом ты уже справился, — он продолжал улыбаться. — Славно, что ты понимаешь и тебе ничего не надо объяснять. Вкратце действуем так: ты полностью повинуешься нам, а мы гарантируем полную безопасность твоей семье, и более того, финансовую помощь. Уверяю тебя, таких условий никто и никогда не добивался от комиссаров. Я очень постарался уговорить их, понимая, сколько еще людей мы можем поубивать, если попытаемся взять тебя силой.

— Согласен, — ответил я не задумываясь, вариантов у меня не было.

— Прекрасно, я всегда знал, что ты умный мальчик, — его улыбка всегда казалась искренней, что заставляло еще больше его ненавидеть, — в знак нашего сотрудничества я позволяю тебе обнять дочь, — сказав это, он опустил Веру с колен, — беги к папе.

Вера рванула через всю комнату ко мне. Я, как завороженный, опустился на колено и протянул руки навстречу ей.

— Вот это зря, — услышал я голос Стаха в голове.

В момент, когда мы с Верой обнялись, меня накрыло очередное наваждение, черные квадратики побежали перед глазами, слух отключился, единственное, что я успел сделать — упасть на спину, чтобы не придавить ребенка. И вновь темнота.

Глава IV

Нежность

С каждым разом эти «путешествия» в себя проходили все легче и легче. Я уже понимал, что ждать, больше контролировал окружение.

Вокруг меня вновь материализовалась наша с Леной квартира. Интерьер указывал на то, что мы недавно въехали, это было за несколько лет до событий, когда Лена ушла от меня, забрав Веру.

— Знакомое местечко, — подметила Ненависть, прохаживаясь по квартире, — Не тут ли мы с тобой познакомились? — остановилась она у входной двери.

— Да, именно, — подтвердил я ее слова, — только спустя несколько лет.

— Помнишь этот момент? — спросил Страх, он все еще выглядел как шестилетний я, что все еще сбивало меня.

— Может, ты уже сменишь свой внешний вид? — обратился я к нему. — А то уж очень неловко.

— Не, мне так комфортно, у меня индивидуальность так есть.

— Это с чего же?

— Сейчас поймешь, — в этот момент открылась входная дверь.

Через нее вошел я, держащий на руках Веру, которой было пять дней от роду, за мной зашла Лена, потом мои родители, ее родители. Это был день, когда жену выписали из роддома.

Наша прихожая была слишком мала для такого количества гостей. Все толпились, переговаривались о чем-то, смеялись, только я, быстро скинув ботинки, прошел в спальню и положил Веру в кроватку.

— Нежность, — понял и озвучил я свою догадку.

— В этот раз ты быстро, — подметил Страх.

Время разогналось. В ускоренной перемотке я увидел весь первый день своей жизни в роли отца. Посиделки на маленькой кухне, всеобщий восторг красотой Веры, обсуждение условий содержания в роддоме и прочие околородовые темы, которые по большому счету не несли за собой никакого смысла, но надо же было о чем-то говорить.

К вечеру все разошлись, мы помыли Веру и уложили ее спать. Погасили во всей квартире свет, оставив только ночник около дочкиной кроватки. Лена легла спать и практически сразу уснула, усталость сделала свое дело, а я все еще стоял у кроватки и любовался дочкой.