Носители. Сосуд - [30]

Дверь в спальню резко распахнулась, и вошел я. Ненависть бурлила во мне, она подстегивалась злобой, голодом и усталостью. Это были моменты абсолютной невменяемости, с которыми я не мог справиться, да и, скорее всего, просто не хотел. Человек всегда легко оправдывает свое поведение и поступки характером. На самом же деле это просто нежелание работать над собой и ставить чужие интересы хотя бы наравне со своими.

Это был замкнутый круг, я ненавидел свою работу, начальника, коллег, всех людей, пробки, общественный транспорт, а приходя домой, выливал всю эту ненависть на нее, а после, успокоившись, ненавидел себя. Это продолжалось семь долгих лет.

— Не могу так больше, — она подняла глаза и посмотрела на меня, стоявшего в двери. — Хочу уехать к маме, мне страшно за себя и за Веру, — так звали нашу дочь.

— Езжай! А дальше что? Как вы жить будете? У тебя работы нет, ты с ребенком дома второй год. На шее у родителей сядешь? — повышенным тоном и с вызовом кричал молодой я на нее.

— Мне все равно! Я готова работать уборщицей, лишь бы больше никогда не выслушивать оскорблений от тебя! — сквозь слезы проорала она.

Это был первый и последний раз, когда жена повысила на меня голос. Все прошлые годы было иначе. Она молча терпела мой ор и оскорбления. Спустя час истерик, не видя ответной реакции, успокоившись, я осознавал, что произошло. Последующие полчаса выпрашивал прощение, обещал, что больше такого не повторится, но это повторялось из раза в раз, все чаще и чаще. Эта ссора была последней. Предел ее терпению настал. Она действительно собрала вещи, взяла Веру, и они уехали. Больше они никогда не вернутся в эту квартиру.

Мне не хотелось вновь переживать эти события, я отвернулся и смотрел в окно. Слишком сильно врезался этот день мне в память, по звукам я мог определить, что происходит за спиной. Вот заплакала Вера, проснувшись от наших криков, с грохотом упал чемодан, который жена слишком резко вытащила с верхней полки шкафа. Звуки хлопающих ящиков. Плач дочери. Мой ор. Потом громкий хлопок входной двери. И тишина. Это был конец.

Я вышел в коридор, на пуфике возле входа сидел молодой я, обхватив голову руками. Только сейчас он начал осознавать, что произошло. Закрыв лицо руками, они проорал нечеловеческим голосом что есть сил и заплакал.

Стоя в нескольких метрах от него, я чувствовал, как ненависть овладевает им, и это было ненормально. Я помнил этот момент и свои ощущения, когда ненависть накрывает с головой, накатывая волнами, каждая сильнее предыдущей. Но ее было не так много, как в нем сейчас. Он неестественно выгнулся всем телом, прохрипел, его глаза закатились. Спустя секунду его вид нормализовался.

— Да! Наконец-то! — прокричал он. — Жаль только, в сознании.

Молодой я встал с пуфика и подошел к зеркалу, висящему в прихожей.

— Да, Елисей. Разница каких-то два года, а ты так себя запустил, — сказал он мне, рассматривая свое отражение. — Почему ты перестал бриться и нормально стричься? Твоя нынешняя козлиная бородка с проплешинами и длинные волосы могли бы быть оправданы, будь тебе лет восемнадцать. Но не в двадцать же девять выглядеть, как поп-алкоголик из глухой деревеньки. — Он повернулся и посмотрел с упреком на меня.

— Что здесь происходит? — спросил я у существа, стоявшего передо мной.

— Разве это не очевидно? Я Ненависть, твоя ненависть, ну или ты мой носитель, как тебе будет угодно.

— Интересный поворот.

— Честно говоря, для меня тоже. Заложенный во мне механизм захвата тела в полном недоумении от происходящего.

— Так, стоп. Ты захватила тело молодого меня в моем сознании? — медленно проговорил я, пытаясь сам поверить в сказанное. — Это вообще возможно?

— Не совсем так. Я очень пыталась захватить твое настоящее тело, но это просто невозможно. Как бы я ни старалась доминировать над другими твоими чувствами, у меня не получалось.

— Какими другими? Я — носитель, во мне может быть всего одно чувство, и это ты.

— Хотя бы сам себя не обманывай. Я, как и ты, прекрасно ощущаю периодические колыхания иных «жителей» твоего тела. Что, кстати, совсем не нормально. Более того, среди них есть и такие же сильные, как я.

— Что ты хочешь сказать? — удивление от общения с самим собой ушло, его затмила новая информация, поступающая от неожиданного собеседника.

— Хочу сказать, что ты не носитель, и не человек, и, — на секунду она задумалась, — и вообще, я не знаю, кто ты. Могу лишь сказать, что началось это все пару дней назад. В течение всей жизни я пыталась захватить тебя, но у меня не вышло, хотя множество раз была близка к цели. Потом тебя инициировали в носители. Для меня это был проигрыш, хоть я и осталась единственным чувством, мои шансы на захват тебя стали равны практически нулю. Смирившись с фактом бессрочного заточения в твоем теле, мне приходится просто существовать, даруя тебе некоторые силы в обмен на питание, впрочем, все, как у всех носителей.

— Подожди, с этого места поподробнее, — прервал я Ненависть. — Даруя силы в обмен на питание?

— Сила, превышающая человеческую, неубиваемый иммунитет, бессмертие, улучшенная регенерация, ментальные навыки и прочее другое — это все я.