Носители. Сосуд - [21]

— Хорошего вам дня! — вслед крикнула Юля.

При свете дня внутренний двор выглядел совершенно по-другому. Толпа детей бесилась на детской площадке, рядом на лавочках общались мамочки и няни. Парковка была практически пуста, только Васина ржавая десятка стояла в гордом одиночестве. Ребятня постарше с большим удивлением рассматривала детище отечественного автопрома, в такой близи они наверняка никогда не видели ничего подобного.

Вася уже сидел в черном мерседесе на пассажирском сиденье и призывно махал мне в открытое окно.

Я никогда не любил воскресенье, понедельник и то был лучше, он знаменовал начало работы, а не предвкушал ее. И даже сейчас, когда у меня не было ни работы, ни чувств, при упоминании о воскресенье странное недовольство возникало во мне. Плюсом была только пустота на дорогах, до конторы мы долетели за двадцать минут.

Несмотря на выходной день, парковка перед конторой была забита, хотя для Москвы это было неудивительно, этот город работает двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

Мне предстояло знакомство с комиссаром. Я никогда раньше не видел их и не общался с ними, но то, что слышал, не внушало радужных перспектив. Мы вышли из машины. Народ бегал, шумел, матерился, в общем, изображал бурную деятельность.

— Иди за мной, — скомандовал Вася.

Пройдя по нескольким коридорам, мы подошли к железной запертой двери, около которой за столом сидела Нежность.

— Добрый день, мальчики, — отложив пилочку для ногтей, посмотрела она на нас.

— Привет, Марин, — ответил Вася.

— Здравствуйте, — сказал я, хотя на вид ей было лет столько же, сколько и мне, но что-то подсказывало, что она значительно старше и уважительное обращение более приемлемо.

— Шестой пока занят, проходите, подождите, он вас вызовет, — проинструктировала она. — Распишитесь в журнале, вот тут, — ткнула она пальцем в стандартный журнал всех формальных охранников в государственных учреждениях. Мы расписались напротив наших идентификаторов.

Вася открыл дверь и пропустил меня вперед. За дверью была крутая металлическая лестница, ведущая вниз. Спустившись по ней, я оказался в коридоре, жутко похожем на тот, что прорисовала мне Ненависть во сне. Хотя в этом не было ничего удивительного, все коридоры в чем-то были похожи. Этот был не столь длинный, я насчитал шесть дверей по правой стороне, с левой их не было, заканчивался он еще одной лестницей, ведущей вниз.

— Наша дверь с номером шесть, — сказал Вася, — около нее и ждем.

В коридоре не было ни лавочек, ни стульев, потому, подойдя к нужному нам кабинету, мы просто облокотились на стену. Повисла неловкая тишина, которая так мне не нравилась.

— Почему комиссары? — начал я беседу с первой пришедшей в голову мысли.

— Прикрепилось название еще со времен Петра Первого. Да и в Стране Советов тоже наименование было популярное, за границей их именуют иначе, на свой лад. Изначально это были представители Старейшин в каждом из регионов, но спустя века почти все регионы разделились согласно территориям стран, обрели независимость, и у власти остались те самые комиссары, ну или их наследники и ставленники, все как у людей, в общем, — ответил Злорадство.

— Почему встречи с начальством проводятся в полуподвальных помещениях?

— Конспирация, — лаконично ответил Вася. — Комиссары вообще очень трепетно относятся к своим личностям, старательно скрывают их, никто из носителей не знает их истинного облика. Слишком много зависит от них, чтобы давать шанс хоть кому-то узнать, как они выглядят. Говорят, в обычной жизни их легко можно встретить в конторе или на улице, но ты никогда не будешь знать, что именно этот носитель — комиссар. Потому встречи проводятся в этих кабинетах.

— А их нумерация что-нибудь значит? — вспомнил я слова Нежности про шестого.

— Их внутренняя иерархия, насколько мне известно. Первый — самый главный, потому и занимается самыми экстренными делами, которые не способны разрулить прочие носители и комиссары.

— Значит, мне еще повезло, мной занимается только шестой.

— Тобой уже занимаются комиссары, что говорит об экстренности и необычности твоего дела, — не разделил мою радость Вася. — Да и все может поменяться. В случае ухудшения ситуации тебя в легкую переведут хоть к первому.

Раздался неприятный щелчок и шипение, откуда-то с потолка прозвучал сиплый голос: «Проходите».

— Вперед, пути назад нет, — подбодрил меня Вася и открыл дверь с номером шесть, вновь пропуская меня вперед.

Если кабинет Видящего выглядел более-менее дружелюбно, предполагая визуальный контакт с собеседником, то этот уже был натуральной комнатой допроса. В центре стояли два стула, перед которыми была стена с двусторонним стеклом, над которым висел динамик, включенный, судя по неприятному шипению, раздающемуся из него.

— Присаживайтесь, — прозвучал специально искаженный голос.

Мы сели на деревянные стулья. Им было лет по пятьдесят, они заставляли сидеть ровно и практически не дышать, потому что при любом движении издавали жуткий скрип, который эхом разносился по комнате.

— Я не сторонник официоза, потому обращаться буду по-простому, — продолжил голос из динамика. — Ненависть и Злорадство, ваше столь экстренное присутствие тут обусловлено рядом удивительных событий, произошедших за последние несколько дней. И с каждым из них связан присутствующий тут Алексей. Фальсификация зачистки куклы — нередкий прецедент в нашей практике, скажу честно, потому к решению данной проблемы не было подключено ни одного комиссара. Но ситуация, в которой оба подозреваемых перекладывают вину друг на друга и их правоту подтверждает Видящий, для нас нова. Мы не делаем поспешных выводов о сговоре или предательстве, мы ведем расследование и ждем результатов. Надеюсь, вам обоим понятно, что залог успешности этих расследований заключается в вашем полном желании помогать следствию и не мешать ему никаким образом.