Носитель Клятв - [23]

Дождь приглушал остальные звуки и не позволял многого разглядеть, но кто-то, или что-то, было внутри. Перед огнями двигались тени.

С колотящимся сердцем, Каладин двинулся к северной части здания. Здесь находился вход для слуг, а также помещениямя для паршменов. Необычайно много шума доносилось изнутри поместья. Глухие удары. Движение. Как гнездо, полное крыс.

Он в слепую пробирался через сад. Паршмены размещались в маленьком строении, что ютилось в тени поместья, с одной-единственной комнатой и лежанками для сна. Каладин пробрался к ней на ощупь и смог различить большую дыру в стене.

Позади раздалось шуршание.

Каладин развернулся, когда задняя дверь поместья открылась, ее покореженная рама царапнула камень. Он нырнул за сланцекорник, но свет омыл его, выхватив из дождя. Фонарь.

Каладин вытянул руку в сторону, готовясь призвать Сил, но выступивший из поместья не был Несущим Пустоту, он оказался стражником в старом, покрытом ржавчиной, шлеме.

Мужчина поднял свой фонарь.

— Эй, там, — крикнул он Каладину, завозившись в поисках дубины, что висела на поясе. — Эй, там! Ты!

Он вытащил оружие и выставил вперед дрожащей рукой.

— Кто ты? Дезертир? Выйди на свет и дай мне рассмотреть тебя.

Каладин осторожно поднялся. Он не узнал солдата. Либо кто-то пережил нападение Несущих Пустоту, либо этот человек был частью экспедиции, что разбирает последствия. Так или иначе, это первый хороший знак, увиденный Каладином с тех пор, как он сюда прибыл.

Он поднял руки вверх — безоружный, если не считать Сил — и позволил стражнику затолкать себя в здание.

Глава 6 Четыре жизни

Тогда мне казалось, что моя смерть близка. Определенно, кое-кто, кто видел больше, чем я, действительно верил в мое падение.

— Из Носителя Клятв, предисловие.

Каладин вошел в поместье Рошона и его апокалиптические видения смерти и утрат исчезали по мере того, как он начал узнавать людей. В коридоре он прошел мимо Торави, одного из многих городских фермеров. Каладин помнил его как огромного, с толстыми плечами, мужчину. На самом же деле он был ниже Каладина на пол ладони, а большая часть Четвертого моста могла бы превзойти его по части мускулатуры.

Похоже, Торави не узнал Каладина. Он вошел в боковую комнату, набитую темноглазыми, сидящими на полу.

Солдат провёл Каладина вдоль освещенного коридора. Они миновали кухни, и Каладин заметил десятки других знакомых лиц. Горожане заполнили поместье, заняв каждую комнату. Большинство сидели на полу семьями, и хотя они выглядели усталыми и растрепанными, они были живы. Значит ли это, что они отбили нападение Несущих Пустоту?

«Мои родители», — подумал Каладин, проталкиваясь через маленькую группу горожан. Он ускорил шаг. Где его родители?

— Эй, полегче! — сказал солдат, схватив Каладина за плечо. Он ткнул дубиной ему между лопаток. — Не заставляй меня успокаивать тебя, сынок.

Каладин повернулся к охраннику — чисто выбритому мужчине с карими глазами, которые, казалось, располагались слишком близко друг к другу. Этот ржавый котелок был позором.

— Итак, — сказал солдат, — мы собираемся найти светлорда Рошона, и ты объяснишь ему, почему здесь слонялся. Веди себя хорошо, и, возможно, он тебя не повесит. Понятно?

Горожане на кухне, наконец-то заметив Каладина, отпрянули. Многие зашептались, широко раскрыв глаза полные страха. Он разобрал слова «дезертир», «метки раба», «опасен».

Никто не упомянул его имя.

— Они не узнают тебя? — спросила Сил, шагая по кухонной столешнице.

Почему они должны узнавать человека, которым он стал? Каладин видел собственное отражение в кастрюле, висящей возле каменной печи. Длинные, слегка кудрявые волосы до плеч. Грубая униформа, которая была ему маловата. На лице неряшливая бородка, которую не сбривали несколько недель. Промокший и истощенный — он выглядел, как бродяга.

Это было не то возвращение домой, о котором он мечтал во время первых месяцев войны. Славное воссоединение — он возвращается героем, с узелками сержанта на плечах, брат возвращен семье в целости и сохранности. В своих фантазиях люди восхваляли его, хлопали по плечу и принимали.

Идиотизм. Эти люди никогда не были добры к нему или его семье.

— Пошли, — сказал солдат, толкнув его в плечо.

Каладин не сдвинулся с места. Когда мужчина надавил сильнее, Каладин ушёл в сторону, и стражник, потеряв равновесие, споткнулся и пролетел мимо него. Тот развернулся, разозлившись. Каладин встретил его взгляд. Стражник заколебался, затем сделал шаг назад и покрепче сжал свою дубину.

— Ого, — сказала Сил, слетев Каладину на плечо. — Что за взгляд ты ему подарил.

— Старый сержантский трюк, — прошептал Каладин, обернулся и покинул кухню. Стражник последовал за ним, выкрикивая приказы, которые Каладин игнорировал.

Каждый шаг через это поместье был похож на шаг сквозь память. Вот здесь был альков, где он столкнулся с Риллиром и Ларал в ночь, когда обнаружил, что его отец — вор. А в этом коридоре позади, завешанном портретами людей, которых Каладин не знал, он играл ребенком. Рошон не поменял портреты.

Ему придется говорить с родителями о Тьене. Вот почему он не пытался связаться с ними после освобождения от рабства. Сможет ли он предстать перед ними? Шторма, он надеялся, что они живы. Но сможет ли он предстать перед ними?