– Помогите мне, – сказал Дромунд.
Они вместе положили Ирину на щит. Сорвав с себя золотом вышитый родоботрин, Дромунд положил его под голову своей милой, а траурным вуалем прикрыл ей ноги. Лавровый венок, венчавший его в день триумфа, он возложил на чело Ирины, а в похолодевшую руку ее вложил меч, прервавший эту чудесную жизнь.
Потом четыре воина, взявшись за углы щита, подняли на свои плечи эту легкую ношу.
Дромунд же вскочил опять на лошадь. С седла он продолжал смотреть на Ирину, наклонясь так близко к ней, что мог бы поцеловать ее лоб, но теперь он думал лишь о битве, о смерти, которую желал в ней найти.
Подняв взор на охваченный пламенем купол церкви, он с вызывающим видом, как тогда у столба, ожидая казни, запел торжественный гимн:
В минуту, когда мое дыхание замирало на твоих губах, я на твоей груди уже мечтал,
что та вечная дева, которая меня ожидает, – будешь ты.
Я насладился играми и битвами!
Из-за твоей любви я охладел к радостям жизни!
Войдем же вместе в таинственный мрак!
Прими же меня, Валгалла!
Бросив последний взгляд на свою возлюбленную, лежавшую на щите, Дромунд пришпорил коня и бросился в кружившееся вихрем пламя, из которого с серьезным лицом и жгучими глазами дева Валкирия уже манила его к себе…
