Норманны: от завоеваний к достижениям. 1050-1100. - [70]

. Следующим решительным шагом стали выборы патриарха Антиохийского — Боэмунд обеспечил этот сан католическому патриарху Бернарду Валенскому[440]. Это привело к новому кризису в церковном вопросе, так как назначение патриархом Антиохийским прелата, верного Риму, бросало вызов всей концепции патриаршества на Востоке. А существование в Антиохийском княжестве двух ветвей патриаршества: одной, поддерживаемой Римом, а другой — Константинополем, — стало заключительным этапом в разделении Церквей.

Между Востоком и Западом образовался разрыв, и он рос. В 1100 году Боэмунд попал в плен к туркам, а после освобождения в 1103 году он вернулся на Запад, оставив правителем в Антиохии своего племянника Танкреда. Всюду в Италии и Франции его приветствовали как героя, и толпы людей собирались (как нам сообщают), чтобы поглазеть на него, «как будто он был сам Христос». Он также всюду, при поддержке нового Папы Пасхалия II, заявлял о предательстве Алексея I и взывал о помощи в борьбе с Византией[441]. В качестве главного объекта наступления христианского Запада теперь рассматривались не турки, а греки. Последствия были серьезными. И как назначение Бернарда Валенского патриархом Антиохийским стало ступенью к разделению Церквей, так и тот день 1106 года, когда Боэмунд, только что женившись на дочери короля Франции, встал в соборе Богоматери в Шартре и с разрешения Папы призвал воинов Запада отправиться в крестовый поход против восточного императора, стал поворотным этапом в движении крестоносцев[442].

В 1107 году Алексей I при помощи турецких наемников отбил вылазку, предпринятую Боэмундом с благословения Папы и при взаимодействии папских легатов[443]. Тем не менее норманны нанесли Византии серьезный удар, оправиться от которого было нелегко. Когда в 1108 году Боэмунд сдался и подчинился условиям так называемого Девольского соглашения^{65}, норманнское государство под управлением его племянника Танкреда достигло почти пика своего развития, а вскоре в его состав вошла и Киликия. Таким образом, хотя сам Боэмунд удалился в Апулию, где и умер в 1111 году, никогда и речи не было о том, чтобы Константинополю вернули Антиохию, где правил Танкред[444]. В то же время контроль норманнов над Сицилией и проливом Средиземного моря вскоре вылился в превосходство западноевропейского и итальянского флотов над византийским флотом на всей территории внутреннего моря.

Более того, сам факт, что атаку Боэмунда на Византию в 1107 году на всей западной территории провозгласили крестовым походом, предпринятым ради святой цели, указывает на то, сколь разносторонним и мощным было влияние норманнов на церковную политику в предыдущие 50 лет. За это время норманны помогли взойти на папский престол Гильдебранду и способствовали церковному единству на Западе, они отвоевали у исламского мира Сицилию. Военные успехи в первом крестовом походе — это тоже в основном их заслуга. Но норманнская политика разделила христианский мир, и норманнский меч разрубил Цельнотканый Хитон.

Глава IX Светская власть

I

Общее влияние, оказанное норманнами на христианский мир, соответствует особым последствиям их правления на территории завоеванных ими стран. Однако результаты правления норманнов в светской сфере этих государств оцениваются по-разному. Не так давно выдающийся немецкий ученый заявил, что «самое большое влияние новая концепция государства в XI–XII веках оказала прежде всего на Англию и южную Италию» и что впоследствии «жизнь Европы, как политическую, так и интеллектуальную, изменили именно норманны, и это они направили развитие Европы в новое русло»[445]. Это значительное заявление непросто отклонить, но сегодня оно настойчиво оспаривается во многих источниках. Последователи Франсуа Ленормана и Джулиуса Гэя продемонстрировали, насколько важным было влияние греков на южную Италию как до, так и после норманнских завоеваний. Начиная с Мишеля Амари целый ряд писателей стремятся показать, насколько жизненно важным в управление Сицилией в Средние века был вклад и арабов, и греков.

В Англии в последние годы среди некоторых ученых также существует сильная тенденция преуменьшать результаты норманнского влияния на развитие Англии. «Перед лицом более фундаментальных процессов преемственности, — сообщают нам, — норманнское завоевание и его непосредственные последствия были всего лишь рябью на предвещающей бурю поверхности»[446]. Две важные лекции, прочитанные в 1966 году, наоборот, подчеркивают значительность вклада норманнов в политический и художественный рост Англии, а выдающийся историк права недавно заявил, что норманнское завоевание «было не эпизодом, а самым решающим моментом в истории Англии и имело самые продолжительные последствия»[447]. Если эти противоречивые мнения собьют с толку отдельного исследователя, то его вполне можно простить, а успокоить здесь может рассудительная выдержка господина Фрэнка Стентона. Благодаря этому великому ученому достижения англо-норманнов получили более высокую оценку, он также заявил, что «раньше или позже норманнское завоевание изменило все аспекты жизни в Англии»