Норманны и Киевская Русь - [64]

Например, о С. В. Юшкове он пишет, что «автор позволяет себе ссылаться на литературу, которой он не читал, и на источники, с которыми совершенно не знаком» (стр. 15). Налицо явный перебор. Подобные нелестные, а скорее даже грубые оценочные моменты встречаются и далее в тексте (стр. 19, 54 и др.).

Но если это все можно отнести к уровню воспитанности, к этике исследователя, по меньшей мере, то характер построения статьи и выводы, к которым приходит автор, связаны со степенью научной квалификации [и политической зрелости] автора.

В статье отсутствует традиционный историографический обзор. Автор обходит молчанием существование определенных исторических этапов, периоды в развитии советской исторической науки. Он обходит молчанием ряд очень важных трудов советских историков [и историков норм социализма], которые подводят итоги изучения истории Древнерусского государства, и в частности современного норманизма (работы Г. Ловмянского, В. П. Шушарина, И. П. Шаскольского и др.). В этих работах обстоятельно, объективно, по достоинству оценены труды советских историков-антинорманистов. По достоинству оценены сочинения и современных норманистов, авторитет которых Амальрик считает непогрешимым.

В статье [Амальрика] много внимания уделено работам Стендер-Петерсена. Автор статьи умолчал о том, что Стендер-Петерсен в последние годы жизни И в этом большая заслуга советских антинорманистов, которые смогли доказать [правоту своих взглядов] и убедить своих противников в превосходстве марксистско-ленинской исторической науки.

Известно, что Стендер-Петерсен в последних своих статьях «Четыре этапа русско-варяжских отношений» и «Варяжский вопрос» (Stender-Petersen A. Varægerspørgsmålet «Viking». Bd. XXIII. Oslo, 1959) вынужден был прямо признать, что « о призвании варяжских князей (стр. 245), и он был согласен отказаться от признания историчности Рюрика и его братьев и их вокняжения в Новгородской земле. А самому Стендер-Петерсену принадлежит следующая фраза: «Идея добровольного призвания варягов сама по себе изобличает тенденцию, которая, возможно создавалась под влиянием позднейших легитимистических интересов княжеской династии», (подробный анализ взглядов Стендер-Петерсена дан в работе: Шаскольский И. П. Норманнская история в современной буржуазной науке. М.; Л., 1965).

После изложения выше признаний такого авторитета, каким является Стендер-Петерсен, выводы Амальрика на стр. 34, 46, 49 о влиянии норманнов на Киевскую Русь теряют свою «научность».

. И ссылка на то, что автор разделяет мнение о том, что государство нельзя принести извне, лишь легкая ширма для доказательства своей мнимой объективности и мнимого патриотизма. против нашей страны. Подобные

Кандидат исторических наук, доцент /Сутырин Б. А./ Подпись

14. IX.70

Комментарии к рецензии Б. А. Сутырина

Статья Амальрика на самом деле является не «образчиком перепева известной “норманнской теории”» (которой в природе не существует), а вполне самостоятельной и оригинальной научной работой.

Рецензия Б. А. Сутырина напоминает нам о худших традициях официального антинорманизма советских времен. Того самого антинорманизма, о котором с легкой руки А. Г. Кузьмина современные антинорманисты заявляют, что его не было, что он являлся «мнимым антинорманизмом». Современные антинорманисты считают, что этот официальный антинорманизм советских времен был таким же «норманизмом», как та работа, которую разбирает Б. А. Сутырин. По этой рецензии мы можем судить, так ли это.

Указания рецензента, что А. Стендер-Петерсен отказался от своих взглядов, не соответствуют действительности и основываются на невозможности в то время проверить, что же на самом деле утверждал Стендер-Петерсен. Как видим, времена меняются, но методы антинорманистов остаются теми же.

Заканчивается рецензия стандартными обвинениями А. А. Амальрика во мнении о неполноценности русского народа, о его неспособности самостоятельно создать свое государство и свою культуру. Эти обвинения и современные антинорманисты приписывают оппонентам.

Дата написания рецензии соответствует времени ареста А. А. Амальрика КГБ, когда ему, видимо, решили вспомнить все старые грехи, в том числе и его работу «Норманны и Киевская Русь».

ПРИЛОЖЕНИЕ 4 Биография Б. А. Сутырина

Б. А. Сутырин родился в Астрахани в семье рабочих судоремонтного завода. Первым его наставником стал талантливый учитель истории средней мужской школы № 3 в Ужгороде фронтовик А. И. Медведев. После получения аттестата зрелости с серебряной медалью Б. А. Сутырин учился на историческом факультете Ленинградского университета, слушая лекции таких известных историков, как акад. В. В. Струве, проф. К. М. Колобова, В. В. Мавродин, С. Б. Окунь, В. Г. Ревуненков и др. Свою трудовую биографию Борис Алексеевич начал в качестве учителя истории Нейво-Шайтанской средней школы г. Алапаевска. С 1959 г. он начал обучаться в заочной, а затем очной аспирантуре в Уральском госуниверситете и в 1964 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Развитие речного транспорта в Камско-Чусовском бассейне в 1840–1870 гг.», работая на кафедре истории СССР УрГУ. В 1970–1974 гг. Б. А. Сутырин был зав. кафедрой архивоведения, в 1977–1984 гг. – зав. кафедрой истории СССР досоветского периода. Являясь проректором УрГУ по учебной работе (1968–1984), содействовал открытию новых специальностей «историко-архивоведение», «политэкономия», «социология», «культурология». Один из инициаторов разработки программы Минвуза РСФСР «Духовная культура трудящихся Урала», начал подготовку специалистов по полевой археографии, открыл лабораторию археографических исследований и первый в стране вузовский музей редкой книги. В 1971–1984 гг. – председатель Уральского отделения Археографической комиссии АН СССР.В 1984 г. Б. А. Сутырин стал ректором Свердловского государственного педагогического института, оставаясь на этом посту до января 1995 г. Борис Алексеевич провел огромную работу по завершению строительства и вводу в строй учебных корпусов комплекса пединститута на пр. Космонавтов. Были открыты новые факультеты: исторический, экономический, социально-педагогический и психологии; стали действовать филиалы вуза в Каменск-Уральском, Первоуральске и Новоуральске. Создан санаторий-профилакторий, открыты музей истории СГПИ – УрГПУ и музей «Шурави». Начали действовать три совета по защите кандидатских диссертаций по педагогическим и филологическим наукам. В 1993 г. пединститут одним из первых в России получил статус педагогического университета. Чрезвычайно плодотворно развивалась деятельность в сфере международного сотрудничества – установлены и развивались связи с вузами США, Германии, Франции, Англии, Бельгии и Японии. С 1992 г. Б. А. Сутырин возглавил первую кафедру тогда еще молодого исторического факультета – всеобщей истории. Борис Алексеевич автор более 100 научных и учебно-методических работ, под его руководством подготовлено и защищено 6 кандидатских диссертаций.