Норильск - Затон - [60]

— Всё в этой спирали жизни перекручено. Мы, коренные москвичи, скитаемся по чужим углам широких российских просторов отвергнутые ею, нашей столицей. А она матушка, принимает к себе чужих всё новых и новых детей, игнорируя нас.

— Это так, но у нас теперь с Тимофеем есть в Москве свой причал.

— Илюша, ты, когда уезжаешь?

— Дня на два ещё задержусь, побуду с вами, тогда уж и в Москву можно.

— Так скоро?

— Работа. На будущее лето твой Илья поступит в академию, и ребята переедут ко мне. Вы тут с Тимофеем останетесь одни.

— Ты говоришь о нас с Мозговым, как о целом.

— Разве не так?

— Не знаю.

— Что тебя смущает?

— У него была своя жизнь. Мы с сыном вклинились в нее, неожиданно перекроив и поломав.

— Лиза, не дури. Я всю жизнь около него. Он тебя любит. Семью не завёл. Были бабы не без этого. Я думал, у вас всё сладилось. Вы таким счастьем лучились сегодня оба. Он предлагал тебе зарегистрировать брак?

— Да. Но это было вчера замешано на эмоциях.

— Сегодня будет тоже. Не глупи. Любишь, не теряй времени, у вас, его и так осталось мало. Живите.

— Доживём до вечера, посмотрим.

— Может, стоит подумать о переезде в столицу?

— Илюша, ты опять. Это как он решит. Я тень его. В молодости ею была, а сейчас уж что и говорить. Жизнь сыну отдала, а закат жизни, если получится ему. Этот год ребята тут пробудут под нашим присмотром, а на будущий год сам же сказал, дети под твою опеку и глаза пойдут. Скучать тебе там не придётся.

— Спасибо. — Прижал он её руку к губам.

— Так будет правильно. Этот год, ты к нам сюда будешь прилетать, а с будущего мы к вам в столицу. «Я говорю к нам, а как оно будет». — Колотилось сомнением сердечко.

— Ты не представляешь наше вчерашнее состояние, нас затрахало одиночество. Столько затрачено усилий на твои поиски и всё впустую. Вдруг трах бах, ты на затоне, ещё с сыном и моей дочерью. Вчера ты вылечила наши искорёженные лагерем и морозом души. Подарила не только радость Тимофею, но и мне дочь, внука, семью.

— Илюшка, ты ничуть не изменился, всё такой же нежный романтик, — провела она по его немного вьющимся волосам рукой, встав на цыпочки, чтоб достать. Внук тебя этим напоминает. Джентльмен сил нет. Вчера только Тимофею об этом говорила. Хорошо мол, что шалопутную кровь Мозговых, перемешала кровь Дубова, рассудительная и спокойная.

— А он?

— Сопит. Ты же Мозгового знаешь, делиться ни с кем не хочет.

— Это точно, так и есть. — Хохотнул он. — За что ты его так полюбила, а?

— Что в нём было, за то и полюбила, — лукаво усмехнулась она.

— Ребята идут, выловили вдвоём своё чадо из водопада, — обрадовался он.

— Дед, — завопил тот, увидев Дубова ещё издалека. — Дед, ты разрешил, а они поймали. Он ныл во всю мощь, обхватив деда за ноги и требуя немедленного восстановления справедливости.

— Тим, я только дед, а они родители, — присел к нему он. — Не могу нарушить их слово.

Мальчишка насупился и потребовал от деда решительных мер:

— Заставь, они твои дети, должны же в таком разе старших слушаться.

— Надо подумать как? — сдерживая смех, старался успокоить внука Дубов.

— Всыпь им, чего тут долго думать-то.

— Они уже переросли ремень. И я не имею на них теперь никакого физического влияния. Но я тебе обещаю, приедем сюда ещё раз. Давай сейчас поторопимся, дед Тимофей ждёт нас на ужин в ресторан, а там маленькие крокодильчики есть.

— Настоящие?

— С чего бы мне врать.

— Тогда ладно. — Заторопился Тимка по аллее на выход. — А на чем мы поедем?

— На «Волге».

— Ура!

— Привык на затоне: лодка, катер, вездеход, вчера вертолёт. Ребёнок отвык уже от нормальных машин, — вздохнула Лизавета Александровна. Переживём эту зиму и дуйте ребятки в академию. Всё, что можно мы уже в тундре нашли. Дубов, тебя, кажется, ищут. — Заметила она бегающую в поисках их привлекательную молодую женщину.

— Это заведующая комплекса, что мы сейчас гостили. Наверное, хочет поинтересоваться о нашем впечатлении при пребывании тут. — Поторопился он с объяснениями.

— Ну-ну поделись. — Опустила глаза Елизавета Александровна.

Та, наткнувшись на них, остановилась в нерешительности, прячась за пышными кустами и соображая, по-видимому, как поступить. Помаявшись, и неловко потоптавшись, всё же окликнула.

— Илья Семёнович, можно вас на минуточку?

— Ребята, Лиза, извините. Я сейчас.

Подойдя к ней, он смотрел, на мнущуюся в нерешительности женщину, ожидая продолжения разговора. Зачем-то ведь звала…

— В чём дело Маргарита?

— Кто это? — требовательно взлетел её подбородок в сторону гостей.

— Семья Мозгового.

Её удивление было написано на лице, она с трудом выдавила:

— Вы шутите?

Дубов развёл руками:

— Об этом завтра будет шутить весь город, а вам я выдаю ту информацию сегодня.

— Откуда, он всегда был холост, — схватила она его за локоть.

В голосе его звучал металл:

— Это его жена, сын, внук.

— Невероятно.

— Прекрасно.

— Не смешите меня, мои конечности уже трясёт.

— Это от радости за Тимофея?

Она раздражённо фыркнула:

— Сейчас… Какой чёрт её принёс и откуда?

— Какая тебе разница, — недовольно буркнул он, пытаясь вырваться из цепких лапок женщины и уйти, но не тут-то было. На этот раз она преградила ему дорогу, пытаясь выжать по максимуму.