Норильск - Затон - [32]

— С улицы. Чтоб отбиваться, борьбой занимался.

— Крепко видать доставали.

Илья кивнул:

— Подзаборником, безотцовщиной с малолетства дразнили. Защищался.

— Молоток, бьёшься не хуже моих, — похвалил он.

— В жизни всё когда-нибудь пригождается тем более в нашей, — ухмыльнулся Седлер и ткнув в задержанных спросил:- Забираете?

— Да, это наши клиенты. Почему их двое не пойму?

— А сколько их должно, интересно, быть, по-вашему? — удивился Илья.

— Вообще-то один, — хмыкнул он.

Илья, покрутил пальцами вокруг виска, соображая. Предположил:

— Значит, второй шёл за проводника. Один гость. Второй проводник.

Спецназовец согласился, но заметил:

— Может и так, только это уже не наша с тобой головная боль.

— Естественно. Чего ты такой ершистый? — улыбнулся Седлер, посматривая на своих.

— Тебе показалось.

— Нашего раненного с собой возьмёте? — прощупал почву Илья.

Тот объяснил:

— Катер идёт с врачом, мы вызвали.

— Вот почему у вас есть чем вызвать, а я должен в часть мчать. Страна же богатая. Ума у кого-то не хватает. — Ворчал Илья, уязвлённый в самое сердце их экипировкой.

Командир спецназа подал ему руку.

— Бывай майор, может, надумаешь к нам служить, посодействую, такие орлы нужны.

Илья, конечно же, пожал, но от предложения отказался.

— Спасибо, тронут. Только с меня и неба хватит.

Разъезжались не оглядываясь, их дороги, сошедшиеся у схрона, вновь разбегались в разные стороны. Спецназ с «гостями» и раненным шли на Норильск, а ракетчики на «Затон».

— Рули домой Николаевич, устал, как ездовая собака, — махнул рукой Илья в сторону дивизиона. — Потерпите сынки, сейчас придём домой, медички замажут вас зелёнкой, подправят йодом, отлежитесь в санчасти и будет полный порядок.

— Да, капитану хуже. Ещё б они там, — закатил прапорщик глаза к небу, — потянули несколько часов с решением, и было бы точняк три трупа.

Седлер опустил свою тяжёлую руку на его плечо:

— Ты прав, прав. Ребятки держались молодцом. Сейчас отдохнём. Я, так точно упаду в постель и просплю сутки, не меньше.

— Ага, помечтай, командир, — смеялся Никитин. — Сейчас инспекций в связи с такой канителью подвалит вагон не меньше.

Прошлое

Едва его голова коснулась подушки, и по всем законам природы должен был моментально уснуть — звонок. Мечта о сутках отдыха растаяла, как прошлогодний снег, как кусочек сахара под кипятком, помешиваемый серебряной ложечкой. Только помечтал и бац! Злись не злись, а пришлось вставать. Сна уже не было ни в одном глазу. Он шумно вздохнул поворчал и одним рывком поднял своё измученное бессонницей и обглоданное комарами тело с постели. Приехали проверяющие и Лизе, по звонку оперативного, пришлось поднять. Растолкав сладко начинающего посапывать мужа, она подтолкнула его в ванную.

— Не желаешь перезвонить? Уточнить?

— Щас! — сказал он и скрылся за дверью ванной. Откуда до её ушей донеслось. — Тогда последнего удовольствия лишат — воды и еды.

Лиза понимающе улыбнулась. Накормив так и не пришедшего в себя, не смотря на водные процедуры, полусонного Илью и водрузив фуражку на голову, отправила на службу.

— Откуда они свалились, — ворчал он, — вроде бы никакой эпидемии не предвиделось. Ваш бабий телефон ничего по этому поводу не сообщает?

— Я ж не выходила никуда. Ой, совсем забыла тебя предупредить.

— Что ещё случилось? — опешил он.

— Нас вечером пригласили на день рождения. — Расправила она ему под портупеей китель.

Илья закатил от крайнего неудовольствия глаза. Зачем ему сейчас это.

— Могла бы и забыть. Глядишь, я бы отоспался.

— Милый, так нельзя, — подластилась Лиза. — Не красиво так!

Приняв с десяток поцелуев, он проворчал:

— И кто родился на этот раз?

— Жена замполита, — с готовностью сообщила она.

Илья заюлил:

— И что, точно надо идти? Откажусь, он нормальный мужик поймёт. Я спать хочу.

Она разочаровала его:

— Не совсем удобно, дорогой, придётся побыть хоть чуточку.

Теперь к глазам он возвёл ещё и руки к потолку:

— Бог мой, что за день сегодня! Морду набили. Лодка чуть не перевернулась. Сон прервали на самом интересном месте. Проверку на голову спустили. Пьянка на носу.

— О! Если с женщинами, то пьянка, а когда одни мужики, то отдых, — прищурила глазик Лиза.

Он быстренько защитой выставил вперёд руки.

— Так, стоп, это уже политинформация, с меня хватит и замполита. Выпускай меня Лизок, а то я и так безнадёжно опаздываю. Неизвестно, что они уже там нарыли.

Без лёгкого поцелуя он не уходил из дома. Не был исключением и этот торопящийся раз. Тимофей, высунувшись из-за косяка двери, заверещал:

— Ба, они целуются. Целуются они. Тиле, тиле тесто жених и невеста, — дразнился он, показывая отцу язык.

— Шапокляк, — погрозил ему Илья, исчезая за дверью.

Он шёл к штабу и улыбался. А в голову вместо проверки и бродивших по затону проверяющих лезли воспоминания их истории знакомства с Лизой. Ехали с другом после занятий по увольнительной. Последний курс добивал свои золотые денёчки. В троллейбусе к сопливой девчонке прицепились липовые контролёры. Он, бросив на них беглый взгляд, сразу понял, что ряженая шпана. Выбрали жертву послабее и тащили на выход. Парни при теле и наглости не занимать. Илья выкатился за ними следом. Оставшийся в салоне однокурсник кричал ему тогда: «Илюха, не лезь. Илья, дуралей, не твоё это дело. Илюха, вернись». Только Илья не послушал его, какая-то неведомая сила вынесла его из троллейбуса вслед за несчастной девчонкой, крутящей головой ища поддержки в ком угодно. Это «Илюха», она и услышала, как рассказывала потом. А дальше, выйдя следом и закрыв девчонку собой, он принял раздражение бравых хлопцев на себя. Пряча за спиной девчонку, он не отходил, надеясь, что парни поймут, что не отступит и здесь ничего не выгорит — отвалят. Но увы, «контролёры» вероятно пытаясь получить удовольствие хотя бы от стычки задирались и доставали его до тех пор пока не получили в зубы. Бились, естественно, до милиции. Всех погрузили и отвезли в участок. Туда же прибежала и растрёпанная девчонка. И не ушла пока его, Илью не отпустили. Потом ходила объясняться ещё и в училище. Пронесло и там, потом выяснилось почему. Отец девчонки был зав. кафедрой. Вот так у них всё и началось. Лиза, Лизонька, пацанка ещё совсем, заканчивала тогда только десятый класс. Её школьный выпускной бал и его выпуск в училище разбегались всего-то в несколько дней. Она была на его выпуске. Причём напросилась сама и дуром. Вечером Илья уже по собственной инициативе забрал её с собой в ресторан. Потом гуляли всем курсом до рассвета по улицам. Хмельной, от выпитого шампанского, лейтенантских погон и дурманящего запахом цветов лета, он, тогда совсем обнаглев и воспользовавшись, что мать осталась ночевать у знакомых на даче, притащил её домой. Илья усмехнулся, вспомнив, как и чем он грузил её головку. Ох, старался, плёл не хуже Райкина. А она маленькая стояла, вжавшись в стену прихожей и жалобно улыбаясь, смотрела ему в рот. Чего ему именно тогда гормоны в мозги ударили, спроси он и сам не скажет. Давно же не мальчик был, баб навалом перетрахал каких хотел, что взять с безотцовщины, улица растила. Тут же вцепился в этого ребёнка. Она от одной мысли, что они вдвоём в пустой квартире, впала в тряску. Остановись, же сукин сын, видишь, что перед тобой ребёнок, ан, нет, это ещё больше подхлестнуло. До сих пор из памяти не идут её огромные от страха молящие о пощаде глаза. Худенькое детское тельце с прикрывающими два торчащие бугорка груди руками. Пожалел? Да не фига, так и взял не моргнув. К обеду пришла матушка, разглядев, сей компот, взялась за его же новый офицерский ремень и как дала сыночку по всему чему попала, начав с мягкого места. Лиза плачет, он её прикрывает. А мать знай, себе ремнём махает, причитая сквозь слёзы: — «Я тебе покажу, как девок портить, оденешь паразит штаны, и марш в ЗАГС жениться». Вот концерт был. Ремень кровь разогнал, сел подумал, чего, правда, тянуть дальние точки, глухомань ни девок рядом, ни баб свободных, с чужими жёнами путаться резону нет. Не столько удовольствия получишь, сколько неприятностей. К девкам за сотню вёрст бегать пуп на дорогах и бессоннице надорвёшь. Забрал Лизу и расписываться махнул. Они там в той конторе своё талдычат про три месяца и про то, что ей ещё нет восемнадцати. А он им на это направление, на прохождение дальнейшей службы под нос в таёжный дивизион. Расписали, а куда бы они делись, прибежала мать, следом её родители. Такой гвалт устроили, что ценные работники той брачной конторы, рады выпроводить весь этот табор были на улицу. Её отец прочитал над ухмыляющимся Ильёй нотацию, и всё обошлось. Институт она уже заканчивала заочно. Потом Тимофей родился. Обалденная баба, жена и мать для Тимки получились из девчонки. А мать при каждом удобном случае смеётся: «Если б не портупея, счастье своё прохлопал». Точно так и было всё, сейчас он даже не представляет себя без Лизаветы. А ведь могло всё быть по-другому. Мог из троллейбуса не выйти или к себе не затащить, или мать попозже прийти.