Норбит, или Туда и обратно - [18]

Бэйли снова наморщил лоб. Он все еще был сбит с толку.

– Конечно же, нам нравятся и ограниченные игры, – продолжал Гиро, – «Эрудит», булевы хайку – любые игры со словами.

– Трудно назвать сочинение хайку игрой, – заметил Бэйли.

– Есть строгие правила, и вам, чтобы достичь цели, необходимо их соблюдать, – пояснил Гиро. – Что еще вам нужно для игры?

– Ну, тогда это можно назвать игрой, – медленно произнес Бэйли.

– Несомненно, – Гиро усмехнулся. – Вот вы говорите, что никогда не видели патафизиков. А я ни разу не встречал норбитов. Что вдохновило вас на то, чтобы покинуть Пояс Астероидов?

– Ну… Это вышло случайно, – ответил Бэйли. – По недоразумению.

Подумав о обстоятельствах своего отлета с Пояса, Бэйли вспомнил о том, почему он хотел поговорить с патафизиком.

– Я, по правде говоря, вот что у вас хотел спросить…

Он вытащил из кармана таинственную записку и протянул Гиро. Тот внимательно ее изучил.

– Собрали инжир?

– А как же, – ответил Бэйли с ноткой нетерпения в голосе. – И это единственная часть записки, которую я понял.

– Хорошо. Всегда лучше делать то, в чем разбираешься. Откуда вы взяли эту записку?

– Это также остается для меня загадкой. Я не знаю. Я нашел ее, когда завтракал пару дней назад. – Бэйли замялся. – Или пару лет, это как считать.

Гиро кивнул:

– Конечно же, смотря как. Какие ужасные каракули, правда?

– Да, но… – Бэйли неловко заерзал. – Очень сильно напоминает мой почерк. Только я не помню, чтобы писал это.

– Как интересно! – Улыбка Гиро стала еще шире. – Просто восхитительно.

Бэйли считал, что это отнюдь не восхитительно.

– Так что же это значит? – поинтересовался он, ткнув пальцем в слова на неведомом языке.

– «Eadem mutata resurgo», – прочел Гиро. – Это латынь, древний земной язык, В переводе означает: «Пусть изменившись, я вновь воскресаю таким же». А это, конечно же, патафизическая спираль. Вы, конечно же, знаете, что она означает?

Бэйли покачал головой.

– Каждая точка нашей спирали является точкой отсчета, – сказал Гиро.

– Что?

– Каждая точка нашей спирали является точкой отсчета, – повторил Гиро. – Это один из основных постулатов Колледжа Патафизики. Любой пункт пути можно принимать за отправной пункт. Спираль иллюстрирует этот принцип.

– Ваша Наисветлейшая Светлость, – прервала его Гитана, облокотившаяся на спинку дивана, уставившись на записку в руке Гиро. – Что это?

Гиро усмехнулся и отдал ей записку.

– Бэйли показал мне эту записку. Он нашел ее еще в Беспокойном Покое, незадолго до вашего приезда.

– Понятно, – нараспев сказала Гитана, сначала изучив записку, затем, с равным интересом, Бэйли. В полумраке, царившем в комнате, ее черные татуировки, казалось, мерцали и пульсировали, а Бэйли нервно заерзал: выдержать такой взгляд было непросто. Гитана переглянулась с Гиро и вернула записку Бэйли.

– Я бы сказал, она предвещает только хорошее, – нарушил неловкое молчание Гиро. – На вашем месте я бы ее сохранил. Она вам позже может пригодиться.

– Но я ничего не понимаю, – проворчал Бэйли. – Я не знаю, откуда она взялась в Беспокойном Покое, и что это может…

– Ну и пусть. Вещи такого рода со временем открывают свой тайный смысл, – сказал Гиро. Потом пожал плечами и добавил: – Или не открывают. В конце концов, это не так важно, правда?

Для Бэйли это было важно, но он уже понял, что от Гиро с Гитаной он больше не получит никакой информации. Приведя Бэйли в недоумение своими туманными изречениями, Гиро повернулся к Гитане:

– Мне думается, Майра просто обязана заинтересоваться вашими планами, – мягко заметил он, и они начали болтать о Майре и о том, как она воспримет планы «сестер».

Бэйли был не прочь остаться и послушать, но у него все сильнее кружилась голова. Головокружение нельзя было назвать неприятным, так, просто легкая дезориентация. Лампы над головой были окружены яркими пляшущими ореолами. Лаванда играла причудливую мелодию на струнном инструменте, лежащем у нее на коленях. Ноты эхом отдавались у него в голове, смешивались с голосами собеседников, сплетаясь в замысловатый ритмический рисунок. Глядя на музицирующую Лаванду, Бэйли вспомнил о том, что она – офицер-стрелок, и ее тонкие пальчики, дергающие сейчас за струны, привыкли нажимать на гашетку, запускать ракеты и расстреливать врага из лазеров. Ему показалось, что он воспарил над другими. У него возникло такое ощущение, что следует остаться здесь подольше и все внимательно послушать, тогда он обязательно поймет все, что пока оставалось для него загадкой – что такое булевы хайку, патафизическая привилегия и что означает записка у него в кармане. Но в тот момент сон казался намного важнее прозрения. Он допил виски и пошел к себе в комнату, где уснул беззвучно, как младенец. Ему снилось, что он сражается с зеленым драконом, который сворачивал свой золотой хвост спиралью и голосом Гиро декламировал хайку.

Когда он проснулся, на автоответчике было оставлено сообщение: Роза и Лилия приглашали его на обед к себе домой, где соберется их семья. Там собрались целые толпы разновозрастных клонов. За главных у них были две седовласые матроны, одну из которых Роза и Лаванда называли «Бабушкой», а вторую – «Бабулей». Они беззлобно переругивались: никак не могли прийти к единому мнению, как приправить суп и варить лангустов.