Non-fiction - [32]

«Я не умный человек. Но я знаю, что такое любовь». (Форрест Гамп.)

Любовь — чувство не для всех. Но и не для избранных. Никто никогда не считал, не пытался заниматься такой статистикой, да это и невозможно, наверное, потому что человек не может доказать другому, любит он или нет — он только сам это может почувствовать. Но наверное, есть (я допускаю такую возможность) люди, которые никогда в жизни не чувствовали себя существами, созданными для полета. Но вряд ли они «рожденные ползать». Скорее всего, они предпочли ползать.

Телеканал «2 x 2», программа «Ты у меня одна», июнь 1996 г.

«Наутилус» лег на дно

После двухнедельного тура по городам России Вячеслав Бутусов и компания «похоронят» идею легендарной группы «Наутилус Помпилиус» в Екатеринбурге, там, где коллектив и родился. Проанализировать ситуацию, связанную с вырождением отечественной рок-музыки и распадом «Наутилуса» в частности, попытался Илья Кормильцев, долгие годы писавший тексты для песен группы.

Владимир Полупанов

ВП: История легендарной группы закончилась. Это правда?

ИК: И да и нет. «Наутилус» как рок-группа в прежнем понимании безусловно мертв, потому что ни один из авторов песенного материала не заинтересован в дальнейшей работе в этом жанре. Как явление «Наутилус», возможно, будет существовать и выпускать пластинки, но уже с другой музыкой. Это зависит от личного желания Славы Бутусова. Если он придет в себя, закончит со своими духовными метаниями, тогда это все начнет приобретать другие очертания.

ВП: Вы не ностальгируете по периоду, когда «Наутилус» был на пике популярности и собирал стадионы?

ИК: Я ненавижу этот период. Мы потеряли в этот промежуток адекватную себе аудиторию. Люди, которые ходили на стадионы, в большинстве своем ничего не понимали в этих песнях. Или понимали, может быть, 10 % от того, что там было сказано. Уж если они радостно махали красным флагом под песню «Скованные одной цепью»…

ВП: Неужели вы писали настолько сложные тексты?

ИК: По большому счету в текстах «Наутилуса» нет скрытых тайн, для человека грамотного они не такие уж загадочные. Просто публика считывала не те эмоции, которые в них содержались. И вообще вся эта суета по поводу включения группы в круг звезд эстрады очень мешала работать. Для меня никогда не имели значения поклонницы, которые звонят по телефону и писклявыми голосами произносят: «Нам нравится ваша группа!» Это может польстить в 22–24 года. В тридцать лет это просто раздражает, а уж в сорок становится невыносимым. Я всегда был счастлив оттого, что меня никто не знает в лицо. Потому что, как это тяжело и плохо, я убеждался каждый раз, пытаясь прогуляться с Вячеславом Бутусовым по улицам Санкт-Петербурга. Все время приходится стряхивать с себя всяких ненужных людей, как собачек, которые цепляются к штанам.

ВП: Скажите, Илья, последний альбом «Наутилуса», «Яблокитай», записанный с помощью английских музыкантов, — это попытка преодолеть местечковость русского рока и вывести его на международный уровень?

ИК: Думаю, что все уже поняли, что «русский рок» — понятие очень узкое и обреченное на законченность. Это не значит, что никто теперь не будет ничего делать в этом жанре и что народ не будет это слушать и покупать. По большому счету время духовного откровения закончилось. Наш рок уперся рогами в стенку и больше ничего нового не сделает.

ВП: И когда же вы это поняли?

ИК: Первые легкие запахи разложения появились в начале 1990-х. Но тогда трудно было разобраться: то ли это внутри самого жанра, то ли общая обстановка в стране. Сейчас стало понятно, что таких песен а-ля Шевчук можно спеть еще 150, они все равно ничего не добавят. Сейчас мы живем с Западом в едином информационно-культурном пространстве, поэтому то, что имеет значение в Лондоне, имеет значение здесь. Если сравнить альбом «Яблокитай» (я не имею в виду артистический уровень) с последними творениями Дэвида Боуи и «Ю-Ту» (которые записывались почти одновременно), будет видна общая тенденция — попытка при помощи ритмов, взятых из других жанров, оживить рок-песню. Это уже общемировая тенденция.

ВП: Признайтесь, заимствовали ли вы что-либо из западного песенного материала, работая над песнями для «Наутилуса»?

ИК: Абсолютно сознательно и даже в настоящее время использую этот литературный прием, поскольку считаю, что он совершенно законный. Постмодерн в этом веке сделал его даже банальным. Это же не дословный перевод, а использование каких-то фрагментов, диалог с культурой, которую ты слушаешь.

Если говорить о новом альбоме, то в нем очень много позаимствовано у Леонарда Коэна, типа цитаты «Сестры печали». В альбоме «Разлука» есть такие смешные источники (в песне «Ален Делон говорит по-французски»), как название дискотечной песни уже подзабытой группешки «Бананарама», она называлась «Robert De Niro speaks Italian».

ВП: Русскому року от силы тридцать лет от роду. Почему так быстро закончился его век?

ИК: У нас же мало кто хочет делать что-то новое. Во-первых, в силу возраста, который делает человека до какой-то степени консервативным. Во-вторых, наше поколение родилось в этой стране между двумя мирами, у нас было долгое и счастливое детство, которое кончилось несколько лет назад. Оно на многих давит, как груз, который нельзя стряхнуть. Отсюда всякие «митьковские песни», дикая популярность фильмов «Белое солнце пустыни», «Кавказская пленница» и т. д.